Хол Клемент - Экспедиция «Тяготение» (сборник)

— Я больше ничего не вижу, папа, — закричала, наконец, Изи. — Мы можем спокойно прервать передачу. Да мне и спать уже хочется. Если понадобится, разбуди нас.

— Хорошо, Изи. — Рич отвечал за Рекера и других слушателей. — Сейчас в лагере Ника ничего особенного не происходит, если не считать ветра, а он им вроде не угрожает.

Девочка на миг появилась на экране, улыбнулась, пожелав доброй ночи, и исчезла; затем показалось узкое лицо Аминадорнелдо, и связь с ними прервалась до утра.

Теперь все столпились в наблюдательном пункте, откуда можно было видеть поверхность суши близ стоянки Ника. Там, впрочем, не происходило ничего особенного. Робот, как обычно, стоял в центре лагеря, окаймленного кострами — с одной стороны их было меньше, с другой — больше. Трое тенебрийцев стерегли костры с северо-восточной стороны, а четвертый обходил как часовой остальные три четверти окружности. Можно было легко понять, почему они так неравномерно распределили сторожевые посты. Костры на северо-восточной стороне гасли в десять раз чаще, чем на всех остальных. Ник и его товарищи без передышки бегали с факелами, зажигая погасшие костры. Но непосредственная опасность, судя по всему, им не грозила. Помощнику Рекера удалось по времени движения дождевой капли через отрезок, равный длине корпуса робота, измерить скорость ветра. Она достигла рекордной цифры — почти две мили в час. Ученые, узнав об этом, не смогли ни объяснить это явление, ни прогнозировать его возможные последствия. Только один член экипажа, уходя с вахты, задержался у дверей наблюдательного пункта и задал роковой вопрос:

— А лагерь далеко от моря?

— Милях в двух от дневной линии берега.

— А от ночной?

— Море достигает долины ниже подножия их холма.

— А вы не опасаетесь, что ночью, когда плотность морской воды не выше плотности воздуха, даже этот жалкий двухмильный ураган способен натворить много бед?

Рекер опешил. Потом окинул взглядом собравшихся и прочитал на лицах то же, что испытывал сам: эта мысль не приходила в голову никому из них. Рекер задумался — опасение и впрямь было обоснованно… Его охватила тревога. Рич мгновенно понял, о чем думает Рекер.

— Считаете, доктор, надо их отодвинуть подальше, пока не поздно? — спросил он.

— Не уверен. Они не смогут перебросить все свое имущество, ведь их только четверо. Жалко оставлять их пожитки… Все-таки холм на целых пятьдесят футов выше обычного ночного уровня моря.

— При таких колебаниях уровня моря пятьдесят футов — не очень-то много…

— Не знаю. Не могу решить.

— Полагаю, вам придется что-то предпринять, — твердо сказал Рич. — Если море затопит их, вы потеряете все.

— Да, но…

— Какие там “но”! Смотрите!

Это крикнул тот самый член экипажа, который первым заговорил о ветре. Его взгляд был прикован к экрану, обращенному в сторону моря. И Рекер, и Рич мгновенно поняли, что именно он увидел, еще не успев взглянуть на экран.

Намного раньше, чем обычно, маслянистые языки моря начали лизать подножие холмов на востоке. На какое-то мгновение все словно онемели. Но Рекер тут же опомнился, и Ричу пришлось проститься с представлением о нем, как о медлительном, непрактичном, нерешительном “типичном ученом”. Когда его ученикам и его делу грозила явная и непосредственная опасность, он принимал решения и отдавал приказы быстро и твердо.

— Ник! И все остальные! Посмотрите, что вам угрожает с востока, и немедленно за работу! Все записи и особенно карты хорошенько завернуть и привязать к плоту! Оставьте достаточно веревок, чтобы привязаться к плоту самим. Вы и карты самое важное, не забывайте об этом. А потом уж постарайтесь закрепить оружие на себе или на плоту. Быстрее!

— А как же скот?

Рекер прервал Ника:

— Сейчас это неважно. Спасайте самих себя, карты и оружие!

Тенебрийцы принялись за работу, ни о чем больше не спрашивая. Наблюдатели, затаив дыхание, следили за тем, как далеко внизу шло состязание на скорость между мыслящими существами и стихией.

Море, сильно разбавленное дождем, уже захлестнуло холм и разом погасило костры, так что панорама лагеря на экранах сразу потускнела. Через минуту на экранах операторы увидели фигуры четырех скорчившихся туземцев. Плот так и не всплыл, а двигался рывками, скребя поплавками по суше, которая стала теперь дном океана. Рекер отдал приказание роботу следовать за плотом.

Тенебрийские ночи были очень тяжелы для дроммианина Аминадабарли. Для людей, которым приходилось иметь с ним дело, пока на планете царила тьма, они были еще тяжелее. Он просто не мог видеть людей, занятых работой, не имевшей прямого отношения к спасению его сына. Его необузданные эмоции быстро и неуклонно подводили его к мысли о том, что земляне — самая бездушная, самая недружелюбная раса во всей Галактике. И даже усилия Рича, который постоянно отвлекал его делами, ничего не могли изменить.

Сам Рекер был слишком занят, чтобы размышлять о Дромме и экспансивности его жителей. К счастью, роботу ни с кем не пришлось вступать в схватку; ни один из хищных представителей морской фауны не приближался к плоту и его беспомощным пассажирам. Бдительный робот не видел никого. Хотя это в какой-то степени облегчало положение Рекера, он как биолог был разочарован. Ему хотелось хоть что-нибудь узнать об обитателях кислотной среды с весьма малым содержанием кислорода.

Так или иначе, четверке тенебрийцев, привязанных к плоту, непосредственно ничего не угрожало. Тем не менее плот не должен был удаляться от робота — нужно было все время внимательно следить за ним.

Постепенно течение ослабло, и плот прочно заклинило. Был даже момент, когда Рекер чуть не уснул в кресле.

Наконец наступил день. Четверка тенебрийцев осталась невредимой, но все же положение обострилось. По мере того как вода испарялась, плотность моря возрастала, и в конце концов плот всплыл. К счастью, течение исчезло и их уже никуда не несло. Всплывая, плот перевернулся, и два часа подряд оператор не без ужаса взирал на безжизненные тела тенебрийцев, болтающиеся под плотом. Но дрейф закончился удачно — в небольшом озерке.

Когда испарение прекратилось, озерко так обмелело, что плот, в сущности, не плавал, а лежал на телах бесчувственных тенебрийцев. Рекер дал роботу команду вытащить его на берег. В конце концов груда мокрых тел, жердей и бурдюков очутилась на суше. Ник и его друзья постепенно приходили в себя.

К этому времени батискаф тоже оказался на материке. Подобно плоту, он закончил свои странствия в другом озерке, на дне другой долины, но не на плаву, а на мели — озерко было слишком неглубоким. Изи и ее друг-дроммианин как бы очутились в герметичном замке, окруженном рвом, который надежно преграждал путь Быстрому.