Ник Перумов - Череп в небесах

Она замирает, едва решаясь поднять глаза.

– Даля, – я опускаюсь на одно колено. – Я прошу твоей руки. В печали и в радости, в нищете и богатстве мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас.

Напыщенные и пустые слова, но сейчас ей хочется услышать именно их.

– Ох… Руслан… господи… – только теперь она дерзает броситься мне на шею. – Ты… расскажешь мне… всё-всё расскажешь, правда? Если у тебя какая другая была, так ведь…

– Оставим это, Даля. Не то сейчас время. Пойдём, вон уже мои встречают.

Мама, папа, сёстры и братья. Я смотрю на них, как на детей, на всех, вне зависимости от возраста. Они не знают, где я был и что видел. На их глазах не растворялся в биоморфе человек, решивший пожертвовать всем, чтобы они жили.

Даля смущённо кланяется родителям. Света и Лена бросаются к ней, принимаются обнимать, тормошить, втаскивают в толпу, пока остальные по очереди виснут у меня на плечах.

Сегодня большой праздник. Спуск старого флага и подъём нового.

Бригада «Танненберг» пройдёт торжественным маршем на церемонии. Генерал-майор Валленштейн, кавалер высших орденов Империи, будет представлять Его Императорское Величество кайзера.

Говорят, что памятник Гилви Паттерс уже отливают. Из чистого золота. Вот только жаль, что вокруг придётся держать круглосуточную охрану.

…В бесконечных, бессмысленно радостных разговорах проходит день. Семья не отходит от меня, мы начинаем тысячу и одну тему, бросаем, перескакиваем на другую, вновь возвращаемся к оставленной и так без конца, взахлёб.

Далька уже вовсю щебечет с мамой и старшими сёстрами. Кажется, и Светке, и Лене очень нравится идея сделаться тётушками, и обсуждается уже, какие потолочные плафоны следует сделать в нашей новой спальне.

Я отхожу к окну, распахиваю его. Внизу лежит Новый Севастополь, уже отмытый, вычищенный и ухоженный, но не забывший кровавого кошмара Тучи. Мой любимый город никогда уже не станет прежним. Никогда… как и я сам.

Рядом оказывается отец.

– Пора, Рус.

Площадь перед городской управой забита народом. На высоком флагштоке развевается флаг Империи. Меня затаскивают на трибуну, кто-то из политиков произносит напыщенные речи. Я не слушаю. Я жду «Танненберг».

И вот – оркестр грянул бессмертное «Прощание славянки». На площадь, чеканя шаг, как ни на каком из высочайших смотров, входят шеренги моей бригады. В ней были самые разные люди. По-своему хорошие и не очень. С криминальным прошлым – и без оного. Но сейчас всё это уже не важно.

Гремит медь окрестра, шагает «Танненберг», и теперь все равно, какая на них форма, потому что, если даже выбраны изначально запятнанные кровью символы и внушающие страх отвратительным прошлым мундиры, люди, их надевшие, необязательно сделаются такими же палачами, садистами, мучителями и преступниками, как те, в уже донельзя далёком Третьем Рейхе.

Людей, а не покрой и цвет сукна вижу я сейчас. Знаю, что многие со мной не согласятся и будут правы. Я сам предпочёл бы увидеть сейчас совсем другое. Но… мы подписали новый договор с Империей и должны дотерпеть до конца.

Заканчивается марш. Валленштейн и мой отец выходят к флагштоку.

Удар артиллерийского салюта. Ещё один. И ещё.

Плавно скользнув вниз, опускается имперский флаг, и на его месте, затрепетав под ветром, взвивается наш, русский триколор. Белый снег просторов былой России. Красная кровь на этом снегу и синева воды, синева рек, морей и океанов, омывавших мою страну.

Валленштейн аккуратно складывает имперский штандарт и прячет за пазуху. Последний удар салюта.

Овация.

Новый Крым свободен. Личный домен Его Императорского Величества, с особыми привилегиями, как то: право вывешивать только собственный флаг, право содержать собственные вооружённые силы, право внутренней юрисдикции, право…

И так далее. Формально мы не выходили из Империи. Но это только формально.

За это боролись, получается так? И этого мы достигли?..

Я должен радоваться, а внутри – только горящая, полыхающая пустота. И одно-единственное имя – Гилви.

Потом, когда отшумели фейерверки и гуляния, мы с отцом вновь сидели в его кабинете – наша загородная усадьба сильно пострадала, Дариана Дарк выместила на беззащитном доме всю свою ярость, хорошо ещё, не приказала подорвать.

– Знаешь, пап… а ведь насчёт гарантий – они правильно говорили. Ну ладно, мы вырвали этот договор. Но придёт следующий император и захочет… А?

Отец улыбнулся, но эта улыбка была какой-то мёртвой.

– Послушай меня, сын. Гарантии на самом деле есть. Кайзер ведь знает, что случилось на той планте?

Я кивнул.

– Так вот, наша самая лучшая гарантия – это ты. Ты и твои дети, кому ты передашь своего биоморфа.

– Не понимаю, пап.

Отец тяжело вздохнул.

– Брось, Рус. Всё ты понимаешь, но хочешь, чтобы вслух это произнёс именно я. Что ж, произнесу. Как и Гилви, ты можешь стать биоморфом.

Я содрогнулся. Ледяным холодом веяло от этих слов – и такой же холод таился в глубине отцовских глаз.

– Можешь стать биоморфом и не оставить даже мокрого места от этих Внутренних Миров. Или это смогут сделать твои дети. Достаточно одному пробраться на Землю, и…

– Вы это знали, – вырвалось у меня. – Вы на это рассчитывали с самого начала, вы…

– Спорить не буду, – отец склонил голову. – Биоморфы – страшное оружие, и…

Я резко встал и пошёл к двери. Пол под ногами качался.

Меня никто не окликнул, не попытался остановить.

Впрочем, это уже не важно.

Наверное, мы поженимся с Далькой. И у нас действительно будут дети, которые понесут дальше неведомые гены биоморфов. В Империи это тоже знают. Так что, боюсь, скучать не придётся.

Но пока что – за моими плечами Новый Крым, доказавший, что есть нечто превыше всех и всяческих Империй.

Примечания

1

«Я прожила, и тот путь, что судьба даровала, свершила. Ныне под землю сойду своею великою тенью». (Пер. А. Фета.)

2

МО – морской охотник.

3

Внутренняя Безопасность (нем.). Конрад использует чисто немецкое название вместо аббревиатуры ISS.

4

Комплексное оружие, стреляющее 20-мм осколочно-фугасными снарядами и 5,56-мм оперёнными стрелами из вольфрамового сплава. Имеет два ствола.

5

ИП – интернациональный полк.

6

Вокруг ферм высаживались привычные поселенцам земные породы деревьев, хорошо приживавшиеся на Новом Крыму, обычай, знакомый ещё по Зете-пять.

7

Verbindung – связь (нем.).

8