Клиффорд Саймак - Почти как люди

В коридоре третьего этажа было пусто и тихо; в конце его сквозь окна пробивался вялый свет умирающего дня. Ковер был вытерт, стены в пятнах, а панели, несмотря на все свое былое великолепие, выглядели обшарпанными и жалкими.

Двери контор были из матового стекла, и на них шелушились от времени облезлые золотые буквы названий фирм. Я заметил, что кроме старинных замков, вделанных в ручки, каждая дверь была снабжена еще одним, отдельным, запором.

Я прошелся по коридору, желая убедиться, что тут никого нет. Судя по всему, конторы уже опустели. Наступил вечер пятницы, и вряд ли кто из служащих задержался бы сверх положенного в канун уикенда. А для уборщиц было еще слишком рано.

Контора «Росс, Мартин, Парк и Гоубел» находилась почти в самом конце коридора. Я подергал дверь, но, как я и полагал, она была заперта. Тогда я достал алмаз и принялся за дело. Работа была не из легких. Когда режешь стекло по всем правилам, его следует положить горизонтально на плоскую поверхность и обрабатывать сверху. Такой метод дает вам возможность — если вы достаточно аккуратны — все время нажимать на стекло с одинаковой силой, и тогда алмаз оставит на нем борозду. А здесь я пытался резать стекло, стоявшее на ребре.

Возился я довольно долго, но в конце концов все-таки умудрился провести на стекле борозды, после чего спрятал алмаз в карман. С минуту я прислушивался, желая окончательно увериться, что в коридоре пусто и никто не поднимается по лестнице. Потом двинул локтем в стекло — очерченный алмазом кусок его раскололся, но не вылетел, удержавшись в дверной раме. Я снова пустил в ход локоть — теперь стекло разбилось вдребезги, и в комнату посыпались осколки. Отверстие величиной с кулак оказалось как раз над замком.

Стараясь не порезаться острыми осколками стекла, торчавшими из рамы, я осторожно просунул в пробоину руку, нащупал круглую головку замка, повернул ее, и замок открылся. Другой рукой я повернул наружную ручку, нажал на дверь, и она поддалась.

Я вошел в комнату, закрыл за собой дверь и, скользнув вдоль стены, остановился и замер, прижавшись к ней спиной.

И вдруг я почувствовал, как волосы у меня на голове становятся дыбом и бешено колотится сердце: в комнате стоял тот же запах — запах лосьона, который исходил от Беннета. Впрочем, скорее это был лишь слабый намек на запах: так пахло бы от человека, который пользовался этим лосьоном утром, а вечером повстречался бы мне на улице — и я бы его сразу узнал. Я снова попытался определить этот запах и снова потерпел неудачу: мне не с чем было его сравнить. Я ни разу в жизни не встречал подобного запаха. Он не был неприятным, вернее, каким-то особенно неприятным, но мне он был совершенно незнаком.

С того места, где я стоял, прижавшись к стене, видны были черные горбатые силуэты каких-то непонятных предметов, но, когда мои глаза привыкли к полумраку и я вгляделся повнимательнее, моему взору представилась самая обыкновенная контора. Черные силуэты оказались письменными столами, шкафами для бумаг и прочими предметами меблировки, которые вы найдете в любом учреждении.

Я стоял, напрягшись всем телом, и ждал, но ничего не случилось. Снаружи серели поздние сумерки, но свет их, словно застревая в окнах, не проникал в комнату. И здесь было тихо, настолько тихо, что не выдерживали нервы.

Я окинул взглядом комнату и только сейчас заметил в ней нечто странное. В одном из ее углов была задернутая занавесом ниша — довольно-таки необычная для конторы деталь обстановки.

Напрягая зрение, я тщательно осмотрел остальную часть помещения: мои глаза прощупали чуть ли не каждый дюйм, стараясь не пропустить ни единой мелочи, которая бы не вязалась с обстановкой. Но там больше ничего не было, ничего из ряда вон выходящего, кроме ниши за занавесом. И запаха лосьона.

Я осторожно оторвался от стены и шагнул в комнату. Я не знал, чего именно я боялся, но что-то жуткое было в этой комнате.

Я остановился у письменного стола, стоявшего перед нишей, и включил настольную лампу. Я понимал, что это неразумно. Мало того, что я вломился сюда, — теперь я оповещал об этом всех, включив свет. Но я пошел на риск. Я должен был немедленно узнать, что находилось в нише по ту сторону занавеса. При свете я рассмотрел, что занавес был из какой-то темной тяжелой ткани и держался на кольцах, надетых на стальной прут. Пошарив рукой, я нашел сбоку шнур, потянул его, и половинки занавеса плавно разошлись, собравшись в мягкие складки по обе стороны ниши. Передо мной открылся длинный ряд вешалок с аккуратно развешанной на них одеждой.

Я оторопело уставился на весь этот гардероб. Вначале я видел только сплошную массу одежды, но мало-помалу начал различать отдельные вещи. Здесь висели мужские костюмы и пальто; здесь было с полдюжины рубашек, вешалка с множеством галстуков. А над вешалками, на полке, шеренгой выстроились шляпы. Здесь висели также женские костюмы, платья и какие-то весьма легкомысленные одеяния в оборочках, которые, пожалуй, можно было бы назвать халатами. Здесь было мужское и женское белье, носки и чулки. А под одеждой, на длинной, стоявшей на полу подставке, была аккуратно расставлена обувь — опять-таки мужская и женская.

Все это смахивало на какой-то бред. Если, скажем, в помещении конторы нет стенного шкафа, то какой-нибудь зануда чиновник вполне мог бы приспособить такую нишу под вешалку для пальто, плащей, пиджаков и шляп. Но здесь ведь был полный комплект одежды для всех служащих конторы — от босса до последней секретарши.

Я ломал себе голову над этой загадкой, но так ни до чего не додумался.

И что самое нелепое, контора была пуста; все ушли, оставив здесь свою одежду. Не ушли же они нагишом!

Касаясь рукой одежды, я медленно двинулся вдоль ряда вешалок: я хотел проверить, из настоящей ли она ткани и существует ли она вообще. Одежда была вполне осязаемой, а ткань — самой обычной.

И в тот момент, когда я неторопливо шел мимо ниши, мне по ногам вдруг ударила струя холодного воздуха. Словно на меня подуло из окна, которое забыли закрыть. Я сделал еще шаг, и сквозняк так же внезапно прекратился.

Я дошел до конца вешалки и, повернувшись, направился обратно. И снова мне обдало ноги холодом.

Что-то было неладно. Ведь все окна были закрыты. К тому же если дует из окна, холодный воздух не бьет по лодыжкам, не идет направленной струей шириной в один-два шага.

Что-то скрывалось за вешалкой. Какой еще, к черту, источник холода может находиться за вешалкой с одеждой?

Недолго думая, я присел на корточки и, раздвинув одежду, увидел, откуда шел этот холод.

Он шел из дыры, из дыры в стене «Мак-Кендлесс Билдинг», но дыра эта не была сквозной, не вела наружу, потому что, будь это обычная дыра, пробитая в стене здания, я бы увидел уличные огни.