Сергей Калашников - Странный мир

Загвоздка в птичьем помёте. Пернатые здесь так и снуют, ну и всё остальное, естественно делают прямо тут же. Если цвиркнет на книжку — обидно. Книжек на планете не так много. И одну из них Робин сейчас пишет. Обычно он занимается историческими изысканиями, изучая сохранившиеся документы и проводя сопоставление и анализ установленных фактов. Но на этот раз его попросили описать то, участником чего он был сам.

Пятнадцать лет прошло с того времени, когда плантаторы, истощив почвы к югу от Великих Озёр, вознамерились перенести свои плантации на берега верхнего течения Потомака. Помешать им, согнать оттуда индейцев, да так, чтобы это не было связано с человеческими жертвами — оказалось настоящей головоломкой. Робину тогда пришлось очень крепко подумать. Получилось изящно.

Донецкие индейцы нанялись проводниками в отряд землемеров, охраняемый регулярной кавалерией, и работу свою исполняли прекрасно. Кратчайшие удобные дороги, лучшие, идеально подходящие для земледелия участки, светлые зрелые леса, пригодные для устройства рядом с ними лесопилок — всё великолепие богатого края добрые покладистые дикари представили в лучшем виде. Они же неустанно хлопотали об удобствах членов экспедиции. Отличная погода и заботливые сопровождающие превратили путешествие в праздник единения с природой, подкреплённый рыбным и мясным изобилием по три раза в день. Одна незадача — лошадки были какие-то сонные, даже ложились на землю, что тревожило ветеринара отряда.

Падежа, однако, не было, все животные оправлялись, исправно служили, а потом, через несколько дней снова погружались в дремоту. Не все разом, а то одни — то другие. Бессистемно, но из-за них случались задержки, и график движения срывался. Периоды сна верховых и тягловых животных удлинялись, стали отмечаться аналогичные случаи и среди людей. Руководство тревожилось, и, как выяснилось, не напрасно.

Всё стало понятно, когда произошла встреча группы геодезистов с натуралистом, что занимался в этих местах своими изысканиями. Он, захлёбываясь от восторга, показал пробирку с несколькими здешними мухами, укус которых вызывал у людей и животных сонную болезнь. По его наблюдениям, через какое-то время, или, если сразу несколько насекомых впрыскивали свой токсин под кожу одного индивидуума, мог наступить летальный исход. Экспедиция вернулась с заключением о том, что цивилизованным людям в этих местах делать нечего.

Сейчас Робин описывает происшествие в деталях и лицах, справляясь в своих путевых заметках относительно дат и действующих лиц. Грим его тогда здорово выручил. Среди кавалеристов нашлись знакомые. Высший свет, всё-таки, довольно тесная общность, а уж в кругу офицеров всегда найдётся тот, с кем, если и незнаком, то уж что-то слышал о нём обязательно. Именно тогда он окончательно сообразил, что элита американского общества и есть самый что ни на есть главный тормоз для вовлечения населения в круг новых ру… агров. Вот тогда задачу для себя он и изменил. Перенацелился на самое вязкое и неподатливое. На людей деятельных, успешных, образованных, на тех, кого сложившееся положение устраивает настолько, что основные свои усилия они и направляют на его сохранение.

Он вышел в отставку, переехал с супругой в самый крупный промышленный центр Штатов — Детройт, и принялся скупать за бесценок участки земли — заброшенные более полувека тому назад из-за истощения почвы бывшие плантации. Стеснения в средствах не испытывал, агры подкидывали пшеничку, а она всегда в цене. Сейчас принадлежащие его семье земли занимают несколько сотен квадратных километров, подковой охватывая промышленные городки, теснящиеся вблизи раскопов, где ещё столетие тому назад поисковые приборы спасателей обнаружили под не слишком толстым слоем грунта скопления металла.

Заросли молодого леса, кишащие мелким зверьём и птицами, дают приют и источник пропитания лишним людям, которых немало в местах большого скопления народа — сиротам, бродягам, калекам и изработавшимся старикам. Шериф заметил, что, заглянув в эти места разок-другой, нищие возвращаются в город неохотно и ненадолго, обычно для того, чтобы пригласить туда кого-то из знакомых. Это положение его устраивает — оборванцев на улице теперь почти не встречается.

Конечно, страж порядка попытался разобраться в том, что происходит в этом неказистом лесу. Хозяин земли, отставной лейтенант, был любезен и показал грядки и посадки фруктовых деревьев, на которых трудились «ненужные» в епархии охранителя закона люди. Правда, от предложения предоставить для использования на этих работах заключённых, бестолковый молодой человек отказался. Не понимает он своей выгоды.

Кажется, у Робина сегодня день воспоминаний. Забавно, а ведь значительных для судеб человечества событий за все эти годы так и не произошло. Здесь под Детройтом в одном из сохранившихся от бывших хозяев флигеле заброшенной усадьбы и жила себе потихоньку маленькая семья. Молодые люди с удовольствием посещали все мероприятия, наполнявшие жизнь здешнего света. Вечеринки и балы, театральные премьеры и приёмы. Возникали знакомства, устанавливались связи. Юная леди стала запросто бывать в домах, где имелись барышни на выданье, отставной лейтенант стал завсегдатаем клуба, в котором его нередко видели за карточным столом. Доходов с поместья никаких не было, но средств на жизнь хватало, тем более что заметных трат юная чета не делала.

Ничего примечательного не происходило. Клубы скаутов стали популярны среди школьников с лёгкой руки Натин, увлёкшей нескольких детишек рассказами о жизни лесных зверушек, звонких ручейках и дремучих лесах. Широкие шляпы, крепкие башмаки, длинные посохи и походы пешком, верхом, на лодках. Поползла молва, появились строгие инструкторы. А вступить в клуб оказалось непросто, требовались и физические кондиции, и немалые познания в области географии, ботаники и зоологии. Открылись курсы, постепенно сформировалась самая, пожалуй, элитная школа, Школа Серой Совы, где общеобразовательные предметы тоже преподавались на хорошем уровне.

Её первые выпускники уже живут взрослой жизнью, занимают какие-то должности в государственной и муниципальной администрации и нередко заглядывают в поместье Моунов, с удовольствием общаясь с его многочисленными, распределенными по огромной территории в шалашах, палатках и скромных домиках, обитателями. Бывший попрошайка и сын богатого торговца легко находят темы для бесед.

— Правей, я думаю, надо клён сажать. Чтобы он, когда вырастет, не затенил сиреневые кусты.

— Пожалуй, а ты не знаешь, сирень долго живёт? А то, может быть пока до тени дело дойдет, это уже не будет иметь значения?