Александр Соболь - Мир наизнанку

Он огляделся. Одинаковые двухэтажные домики концентрическими кольцами располагались вокруг храма. Каждое кольцо домов имело свой цвет сообразно цвету мантий проживающих в нем жрецов: белый, пурпурный, серый, желтый, зеленый... Стояла тишина; никакие звуки не долетали сюда ни из Среднего, ни тем более Нижнего города. Праздник уже, видимо, закончился.

Отсюда, сверху, хорошо были видны широкое устье Ангры и залив, куда она впадала, тонкие нити причалов пассажирского и грузового портов, путаница доков и вереницы складских помещений; на глади залива и у причалов прикорнули корабли, с высоты казавшиеся игрушечными. Словно что-то позвало туда гранд-мага, тревожно и властно, и он заторопился вниз.

Лада долго не могла добиться от отца ничего вразумительного по поводу своей болезни. Пряча от дочери глаза. Дан Зортаг знай твердил о "падучей хвори", против которой оказался бессилен и островной маг Лаурик Муун. Наконец, отчаявшись добиться от отца правды уговорами, Лада пригрозила, что не будет есть и пить, пока не узнает истины.

Крайне редко видела Лада отца плачущим, но тут слезы ручьем полились из его глаз, и он пробормотал, запинаясь:

- Не могу... ой не могу я тебе правды поведать. Ладушка, доченька моя... Кровную клятву дал я, иначе убили бы тебя. Одно скажу: не было тебя все это время на острове. А как уплыла ты отсюда и как привезли - не могу сказывать... ведомо же тебе, что бывает с нарушившими клятву. Не спрашивай меня более об этом, шибко тяжко мне покуда... а спрос твой еще горше делает...

Лада подошла к плачущему отцу, опустилась перед ним на колени и прижалась лицом к его большим, сильным, пропахшим океаном рукам:

- Прости меня, папа. Я больше никогда не спрошу тебя... об этом. Сама вспомню, будет на то воля Создателя. А сейчас идем завтракать, я приготовила рыбу в белом соусе, такую, как ты любишь.

Они сели за стол и начали молча есть. Дан Зортаг уже не плакал, глаза его были красные, но сухие, и зрела в них какая-то тяжелая, трудная мысль.

Лада, совсем не испытывавшая аппетита, вяло поковырялась вилкой в тарелке, подцепила кусок рыбы, положила в рот... и вдруг тошнота комком подкатила к горлу, потемнело в глазах...

Она упала бы со скамьи, если бы Дан Зортаг не успел в последний момент через стол схватить ее за руки.

- Что с тобой, Ладушка?! - вскричал он, испуганно вглядываясь в побледневшее лицо дочери.

- О... дурно что-то... Помоги мне выйти на воздух.

Дан Зортаг, осторожно поддерживая дочь за талию, вывел ее из дома и усадил на вросшую в землю скамью.

- Все... уф-ф... прошло, кажется. Что это со мной? Никогда раньше такого не было... Нельзя мне, наверное, память свою так напрягать.

Но Дан Зортаг уже все понял, хоть и не был знатоком по этой части, и прошептал, бледнея лицом и темнея глазами:

- Ох, Ладушка, не в памяти перетруженной тут дело, видать... Что же будет теперь, дочка?..

- Что ты хочешь сказать, папа? - нахмурилась Лада, и вдруг догадка обожгла ее и бросила в дрожь... Она вскочила на ноги, выпрямилась гордо, лицо ее осветилось внутренним светом, глаза полыхнули неистовой синевой... Точно ступившая на землю Фея Блистающих Вод стояла сейчас перед Даном Зортагом, прекрасная и неустрашимая, и он медленно, с благоговением опустился перед дочерью на колени.

Чтобы добраться до города, Рангару необходимо было каким-то образом пересечь устье Ангры, в этом месте, как уже отмечалось, разлившейся особенно широко. Конечно, он мог преодолеть водную преграду вплавь, но рассказы Фишура о злобных водяных существах хуг'яри, морских змеях удуку, заплывающих в реку из океана и прочей мерзкой живности, что не прочь полакомиться незадачливым пловцом, поумерили его пыл. Пораскинув мозгами, Рангар решил поискать какое-нибудь плавсредство.

Ему повезло: не прошло и тэна, как он наткнулся на небольшой ялик с косым парусом. Произведя бесшумный поиск в округе, он обнаружил парочку, беззаботно предающуюся прелестям любви на лоне природы. Мысленно пробормотав извинения, Рангар столкнул ялик в воду и поднял парус. Вот когда ему по-настоящему пригодились уроки Дана Зортага! Вспомнив его наставления, он легко справился с управлением, и ялик послушно заскользил в нужном направлении. Примерно через полтора тэна нос суденышка ткнулся в песок противоположного берега.

...Рангар темной, невидимой на фоне ночного неба тенью взметнулся на городскую стену. Строители воздвигли ее основательно: в четыре человеческих роста, да еще с тремя рядами остро заточенных пик поверху, внешний ряд которых был наклонен в сторону от города. Она казалась неприступной для обычного человека, и разве что маг достаточно высокого ранга мог преодолеть ее. Рангар не был магом, но и от обычного человека он также отличался весьма существенно. Причем после своего пока ему самому непонятного "воскрешения" в гробу на Ведьмином погосте он чувствовал просто-таки необычайный приток сил; сейчас, пожалуй, их у Рангара было даже больше, чем перед поединком с Глезенгх'арром. Во всяком случае он не без оснований считал, что, доведись ему драться с полудемоном _сейчас_, он победил бы более убедительно.

Мягко приземлившись по ту сторону стены, Рангар устремился в глубь городских улиц, в который раз положившись на свою феноменальную интуицию. Двигался он так, что человек, возле которого он проскальзывал совсем рядом, ничего не замечал.

Спустя некоторое время строгий порядок широких бульваров и проспектов Среднего города сменился на лабиринт улочек и переулков Нижнего. Какое-то шестое чувство влекло Рангара все дальше и дальше, пока до его чуткого слуха не донеслись звуки, которые он не мог спутать ни с чем: звон мечей и сдавленные возгласы отчаянной схватки. Через пол-итта стремительного бега Рангар вынырнул из узкого переулка на относительно широкую улицу, и его глазам предстало такое зрелище.

Две фигуры в темных плащах, стоя спиной к спине, с завидным хладнокровием и мастерством отражали атаки семерых громил устрашающего роста и вида. По характерным украшениям на шлемах и кольчугах Рангар признал в них членов официально запрещенной гильдии ночных разбойников; с тихим, почти беззвучным шелестом вышли мечи из самодельных ножен, и Рангар темной молнией устремился к месту сражения. Ему в общем-то не было никакого дела до этого инцидента, но обостренное чувство справедливости не позволило пройти мимо: все-таки семеро на двоих - это много.

Уже совсем стемнело, когда гранд-маг Ольгерн Орнет оказался в Нижнем городе. Завернувшись в плащ и сотворив охранное заклятие от ночного люда разного калибра и разной степени опасности, он спокойно шагал по мощеным мостовым, спускаясь все ниже к океану. Надчувствие его далеко простерло свои щупальца в разные стороны, и вдруг одного из них коснулось нечто до боли знакомое... он напрягся... ощутил жар в груди и сухость во рту... и бросился бежать по направлению, словно заданному неведомым в этом мире компасом.