Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович
Капли дождя ударяли в ограду беседки, стучали по крыше. Леда молчала, Виктор смотрел на нее и тоже молчал.
— Привет! — наконец произнес он, чтобы прервать неловкую паузу.
— Здравствуй, Вик! — откликнулась она и прибавила с укоризной: — Ты долго шел.
— Все приходит в норму, — пожал он плечами. — Пути изменились.
— Да, изменились, — согласилась она. — Ты изменил их.
— Он, — Виктор вынул из кармана иридиевый кубик и показал его девушке.
Как назло, отпечаток пальца оказался на верхней грани.
Леда посмотрела на кубик, вздрогнула и отвела взгляд.
— Другого выхода не было? — тихо спросил Виктор.
— Я не обрекаю на смерть, Вик. Я даю жизнь. Ты должен был ощутить все сам, — девушка взяла с его ладони кубик и посмотрела в него, словно в призму. — Ты видел грань жизни и смерти. И шел, оставаясь на месте. Почему?
— Не знаю.
— Вик, Время — живое существо. Одинокое, любящее, ранимое существо. Чтобы появилась жизнь, должно было появиться Время, иначе Мироздание оказалось бы набором вероятностей, бессмысленной и ненужной свалкой камней.
— Мне кажется, я понимаю, о чем ты, — вспомнил Виктор свое озарение там, на Заводе.
— Все верно ты понял. Нет никакого прошлого, нет никакого будущего. Есть равновесие пространств. Эксперимент нарушил конструкцию моего дома, так тщательно скрепленную вероятностями. Пришлось спасать его, ставить подпорки. А теперь все возвращается в исходное состояние. Потому исчезли те люди. Причем окончательно и бесповоротно. Нигде не останется даже намека на их существование. И мне больно…
— Но ты помнишь, я помню.
— Вик, ты уйдешь и будешь вспоминать только Леду. Ту, которой никогда не было, девушку вне пространств. Ее не существует, но она все равно останется. Без Времени пространства мертвы, а без любви Время не в состоянии сделать их живыми. Мне надо, чтобы любовь осталась. Твоя любовь к Леде мне нужна.
Вспыхнуло бирюзовое сияние, и Виктор на миг ослеп. А когда открыл глаза, то увидел, что сидит на лавочке возле дверей ОЗ. Светило солнце, но одежда почему-то была мокрой. Он произнес вслух единственную мысль, вертевшуюся сейчас в голове:
— Вот и все.
Карман комбинезона что-то оттягивало. Виктор достал из кармана кубик и посмотрел на грань, где каким-то неведомым способом оказался рисунок, похожий на отпечаток пальца. Как он туда попал, кто его выжег — неясно.
— Салют, Вик!
Рядом уселся жизнерадостный толстяк. Виктор вздрогнул, но потом узнал его.
— Привет, Дональд!
— Ты чего испугался, будто призрака увидел?
Признаться, что так и показалось, Виктор не смог. Увидеть Гарриса у здания ОЗ сейчас он ожидал меньше всего. Да и не хотел, если честно.
— А чего весь мокрый? С задания? — допытывался толстяк.
— Угадал. Дон, двигай лучше к Горынычу. Он заждался, небось.
— А, подождет! Дело неспешное. Установку еще не построили, примерные прикидки Айк еще с год будет вертеть. Туповатый он.
Виктор кивнул, делая вид, что в курсе происходящего. На самом деле он думал, как побыстрее избавиться от нежелательного собеседника.
— Знаешь, старина, мне тут дождаться надо одного человечка… — начал Виктор, не придумав ничего лучше.
— Ладно, понял! — надулся Гаррис и поспешно встал. — Так бы и сказал. Типа, нудит какой-то над ухом!
— Нет, ты не понял, — замотал головой Виктор, но Дональд махнул рукой и скрылся за дверью.
Виктор повертел в руках кубик и задумался. По-хорошему, надо уже давно быть у Горыныча, но похоже, что рассказать нечего. Да и занят будет сейчас шеф часа два, не меньше: Гаррис ведь пока все не изложит — не уйдет. Можно в свой пенал подняться, переодеться, новости посмотреть.
В фойе было прохладней, чем на улице. В мокрой одежде казалось, что и вовсе холодно. Виктор поспешно прошел к лифту и вознесся на свой этаж.
В кабинете все осталось по-прежнему. Аккуратный сервок обходил каждый предмет, даже валявшуюся на полу бумажку, убирая пыль. Виктор открыл шкаф и достал оттуда чистый рабочий комбинезон. Все равно ничего другого там не было. Мокрую же одежку упихал в мусорную корзину: почему-то подумалось, что уже не захочется ее носить.
Маленькая душевая, в которой и не развернуться толком, казалась измученному телу верхом роскоши. Виктор простоял там не меньше получаса. Ощущение было такое, словно вместе с водой стекают невзгоды и проблемы. Хотелось стоять вот так, подставляя лицо под струи воды, пока из памяти не вымоет все тревожащее душу.
Неохотно закрыв кран, Виктор понежился немного под струями теплого воздуха сушилки, вернулся в кабинет и надел чистый сухой комбинезон. Возникло ощущение уюта. Даже потянуло посидеть в кресле, наслаждаясь чашечкой кофе и хорошей книгой.
И тут Виктор вспомнил про иридиевый кубик. Пришлось достать из корзины мокрую одежду и вытрясти все из карманов. Помимо пресловутого куска металла, там обнаружился оранжевый прямоугольник, очень похожий на карту памяти сейсмоскана. На ней осторожно помаргивал красный огонек маяка — значит, там была информация.
— Елки! — Виктор с недоумением уставился на экран.
Метка гласила, что запись сделал некий Кир. Произошло это недавно, но совершенно непонятно где. Если верить координатам, человек проверил сейсмосканом остров Терсейра Азорского архипелага. Причем в самом центре Ангра-ду-Эроишму. Виктор вывел на экран изображение города и убедился, что никаких разрушений там нет. Откуда тогда запись — непонятно.
Виктор убрал карточку, взял кубик и взвесил его на ладони. Тяжеленький. Значит, из цельного куска металла выточен. Зачем такой сделали, интересно? Вполне возможно, что просто сувенир. Зачем же он тогда оказался в кармане? Наверное, прихватил с собой, когда возвращался. Откуда? Что там было? Инспектор буквально физически ощутил, как из памяти улетучиваются последние сведения о том задании, которое он выполнял. Придется выяснить.
Покрутив кубик в руках, Виктор увидел отпечаток пальца на одной из граней. Наверно, все же сувенир, иначе зачем такая гравировка на ценном металле? Инспектор хотел отложить кубик, но потом передумал: что-то цепляло. Может есть какая-то связь с темпорологией? Кубик могли пытаться отправлять в прошлое или будущее, например.
Включив терминал, Виктор ввел поиск по слову «эксперименты со временем иридиевый куб». В памяти Айка на эту тему нашлось не так уж много сведений, но зато присутствовали изображения артефактов. Кубики были точно такими же, как и тот, что сейчас был в руке Виктора. Десять раз пытались отправить их, но все исчезли. И только последний куб вернулся, при этом разнес вдребезги экспериментальную установку Института проблем темпорологии. Произошло это вчера.
Вчера… Слово будто приоткрыло какой-то шлюз и память к Виктору начала возвращаться. Кусочки, фрагменты, эпизоды. Вот коридор, с потолка которого капает непонятная жижа, прожигающая пол. Озерцо расплавленного металла, разрушенный машинный зал. Вспышки молний и пульсирующая тьма перед глазами. Виктор раз за разом заставлял себя вспомнить детали произошедшего и наконец сумел добраться до момента, когда этот самый кубик оказался в руке. Потом вспышки разрушающихся ячеек накопителя, жар, вода… Сработала система пожаротушения. И что-то страшное там случилось. Пострадали люди? Да, возможно. Виктор сообразил теперь, что память приглушили медботы. По всей видимости, они таким образом сохраняли силы организма. И теперь, заканчивая «ремонт», боты возвращали память. Сперва фрагментарно, а потом все больше и больше. Требовалось только подождать.
Виктор вывел на экран изображение здания Института и тут же вспомнил, как прибыл туда на глиссере с группой БР. Как помогал искать выживших. Да, хорошо, что строение примыкало к скале, словно врастало в нее. Потому-то стены и устояли, сохранив множество жизней.
Все встало на свои места. Теперь вполне можно было отправляться к шефу и отчитаться. Сунув в карман кубик, Виктор прошел к лифту, но затем вернулся и взял со стола карточку сейсмоскана. Что-то подсказывало, что она как-то связана с катастрофой в Институте.
