Фредерик Браун - Галактический скиталец

— Я старалась держаться в стороне, пока он работает, что, кстати, было не трудно, так как у меня тоже были свои дела. Остается только одно — отправить этот готовый уже пакет по почте.

— Не задерживайтесь с этим, Бернстейн ждет не дождется. Ну а теперь вы нас наверняка покинете?

— Что вы хотите этим сказать, доктор? Вы что, недовольны моей работой?

— Марджи, вы же прекрасно знаете, что я хотел бы сохранить за вами место. Но поймите меня правильно: зачем вам оставаться? Всего за пять недель ваш муж заработал столько, что вы преспокойно можете жить целых два года. Того, что вы заработали здесь, вполне хватит на оплату лечения Льюка, а аванс, выданный Бернстейном, сумма не малая — для начала ее вполне хватит.

— Вы что, хотите избавиться от меня, доктор?

— Да нет же, что вы. Одного я не пойму: ну зачем вам работать, когда в этом нет необходимости. Я бы на вашем месте поступил так.

— Неужто? Человеческая раса больше, чем когда-либо, нуждается сейчас в таких услугах, как ваши, а вы, если бы могли себе это позволить, спокойно отошли бы в сторону?

Доктор Снайдер вздохнул:

— Допустим. Но это касается меня, а речь идет о вас, простой медсестре.

— Я такая, какая есть. А Льюк? Не могу оставить его у вас. Или вы собираетесь отпустить его вместе со мной?

Доктор вздохнул еще глубже:

— Надо признаться, что, не считая марсиан, этот вопрос волнует меня больше всего. Слушайте, а ведь в последнее время они стали появляться намного реже.

— Их было шестеро в палате Льюка, когда я зашла за рукописью.

— И чем же они занимались?

— Плясали на нем. А он лежал в это время на кровати, обдумывая свою будущую книгу.

— Он не планирует отдохнуть? Я бы не… (на лице доктора Снайдера появилась кривая улыбка) мне не хотелось бы, чтобы он переутомился. Что произойдет, если у него сдадут нервы?

— Он собирается отдохнуть с недельку. Но до этого Хотел бы набросать общую схему будущего романа. Как он заявляет, все это время его подсознание будет работать в нужном направлении, что существенно облегчит его задачу, когда он примется за дело.

— Получается, что его подкорка совсем не отдыхает. Многие ли писатели придерживаются таких методов?

— Да, и многих я знаю лично. Кстати, что касается необходимости для Льюка «отдохнуть», то хочу вам сказать следующее.

— Говорите, говорите.

— Мы с Льюком обсуждали этот вопрос. Он сказал, что ему все равно: готов остаться и у вас в клинике, но при двух условиях. Первое, чтобы мне предоставили отпуск в то же самое время. И второе — не держать его взаперти, чтобы он мог свободно передвигаться. Ему хочется, чтобы наш совместный отпуск превратился бы во второй медовый месяц. Он считает, что отдохнет здесь не хуже, чем где-либо в другом месте, если его не будут держать взаперти.

— Согласен. Не вижу никаких оснований отказывать в этом. Иногда я сам себя спрашиваю, Марджи, а что, если здесь он — единственный здоровый, нормальный человек? В любом случае, он лучше всех адаптировался… и даже зарабатывает большие денежки в отличном темпе. А что за книгу он собирается писать?

— Речь пойдет о Нью-Мехико, тысяча восемьсот сорок седьмой год. Он говорил, что придется, видимо, порыться в исторических архивах.

— Да, именно в тот год был убит губернатор Бент. Это очень интересный период. У меня в библиотеке немало книг, которые могли бы оказаться ему полезными.

— Отлично! Это избавит меня от необходимости тащиться в муниципальную библиотеку.

Марджи Деверо уже собиралась уходить, но вдруг передумала.

— Доктор, меня беспокоит еще одна вещь. Что Льюк думает на самом деле? Я стараюсь не говорить с ним на тему о марсианах, но в один прекрасный день, хочу я того или нет, речь об этом может зайти. Что я ему должна буду сказать, как отреагировать? Он знает, что я их слышу и вижу. Как ни стараешься, но иногда хоть разок да вздрогнешь от неожиданности. Он отдает себе отчет в том, почему я настаиваю на полнейшей темноте и затыкаю уши, когда мы… э-э-э… вы меня понимаете, доктор.

— Когда в том возникает необходимость, — подсказал окончание фразы доктор Снайдер.

— Вот именно. Выходит, что, на его взгляд, у меня не все в порядке с головой? Или еще хуже: все вокруг посходили с ума, кроме него.

Доктор снял очки и начал их старательно протирать.

— Марджи, простите, но мне трудно ответить на этот вопрос.

— Вам все это трудно объяснить или вы просто не знаете ответа?

— И то и другое. Вначале я долго беседовал с Льюком. Мне кажется, он сам в полном смятении. Никаких марсиан не существует — в этом он совершенно уверен. Убежден, что видел их только тогда, когда его одолевали галлюцинации или он слегка помешался. Но одного он никак не может понять: почему в то время, как все вокруг него охвачены коллективной галлюцинацией, ему, и только ему, удалось восстановить ясность сознания.

— То есть он думает, что у всех у нас крыша поехала?

— Марджи, вы верите в привидения?

— Нет, конечно же, нет.

— А в мире миллионы людей верят в это, убеждены, что видели их, слышали голоса, разговаривали с ними, или по крайней мере думают, что все это было с ними. Так вот, считая себя человеком во вполне здравом уме, вы что же, методом дедукции могли бы прийти к выводу, будто все, кто верит в привидения, душевнобольные?

— Нет, я, разумеется, так не думаю. Но это совсем другой случай. Тем, кому видятся привидения, — это люди, наделенные очень богатым воображением.

— Прекрасно! Тогда и мы с вами принадлежим к этой категории людей, раз мы видим марсиан.

— Нет, давайте разберемся… Ведь все люди видят марсиан. Кроме Льюка.

Доктор Снайдер пожал плечами.

— Как бы то ни было, такова канва его рассуждений, если позволительно употребить это слово. Именно Льюк-то и провел эту аналогию с привидениями, и надо признаться, что это — сильный аргумент. У меня много друзей, которые клянутся всеми святыми, что встречались с привидениями, но я далек от мысли считать их сумасшедшими. Точно так же я не считаю, что у меня не все дома только потому, что я их в жизни не видывал.

— Согласна, но привидение нельзя ни сфотографировать, ни записать его голос.

— Некоторые заявляют, что это вполне возможно. Если вам это интересно, почитайте книги по метафизике. Так что это сравнение Льюка не лишено определенной логики.

— То есть вы в сущности не считаете его умалишенным?

— Считаю по необходимости, поскольку надо выбирать — либо помешался он, либо все мы.

— Все эти рассуждения вряд ли мне помогут, если он заговорит на эту тему, — вздохнула Марджи.