Олег Северюхин - Кольцо фараона

Я стоял и не шевелился. А чего шевелиться? Падать в ножки и молить о пощаде? Если такой прием, то пощады ждать нечего. Когда от человека что-то добиваются путем пыток, то его в ста процентах из ста ликвидируют, потому что он никому не нужен, как отработанный уголь. Серьезные люди не оставляют за собой гору трупов, а превращают всех в своих союзников. Если не в союзников, то уж и не во врагов. Можно все решить и без пыток.

Только я подумал об этом, как державшие меня руки исчезли и уже другой голос сказал:

- Проходите и садитесь. Вы же все-таки у себя дома и не обращайте внимания на моих помощников, они хоть и преданные, но ума у них кот наплакал. А вы человек умный и интеллигентный, к такому обращению не приучены. А как вы исчезли из города? Это можно отнести к историческим случаям. Точно такой же, как вы, зек на лесоповале где-то на северах, на виду у охраны собрал из бензопилы вертолет, завел его и улетел из зоны. Умных людей нужно беречь, потому что только умные люди могут создать и держать в подчинении огромную организацию, которая проникла во все структуры города и, если честно сказать, то городом руководит не выбранный мэр, а я - Юра Башенный, как меня называют авторитеты из других городов. И Вам я предлагаю почетное место в моей организации. Да, Вы знаете, что мы будем вместе делать? Не знаете. Даже у меня не хватает фантазии охватить перспективы нашего сотрудничества. Мы будем руководить всеми башнями. Ну, не мы, а я и звать меня будут Юра Многобашенный. А это мой подарок Вам.

На средину комнату вытолкнули здоровенного парня со связанными за спиной руками.

- Вот он, - сказал Юра, - обыкновенный наркокурьер, который ударил Вас по голове и обчистил карманы, берите свой меч и рубите этому подлецу голову, - только сейчас я увидел сидевшего в уголке мужчину, одетого по неувядающей моде американских мафиози чикагского пошиба образца 1929 года. Светло серый двубортный костюм, темно-синяя рубашка и ярко-красный с крупными цветами галстук. Интеллигентность таких людей определяется по расцветке галстука. Аристократы носят одноцветный галстук, как правило, белого или желтого цвета, плебеи - то же, но с крупными цветами. - А вот и Ваши вещички, - и мужчина выложил на стол мой паспорт и перстенек, принадлежавший царице Нефертити. - Берите их и ведите нас к своей машине времени, а мы уже подумаем, как ее перенести в город.

Я как бы нехотя встал со своего стула, подошел к столу. Взял паспорт, открыл его, мой. Серия, номер, дата выдачи, орган, выдавший паспорт, защитный рисунок, пленка, покрывающая фотографию. Сразу повеяло домом. Паспорт положил в карман. Взял кольцо. Посмотрел. Повертел. Мое. Надел на палец. Осмотрелся. Увидел Ольгу. Поманил пальцем к себе. Подошла. Обнял ее за плечи и спросил:

- Юра, а зачем Вам машина времени? Что Вы с ней хотите сделать, ведь вы живете в башне, ограниченной бетонными стенами. Впереди безысходность. Вымирание башен. Развитие народов, живущих вне башен. Им достанется все, что копилось внутри, и они этим воспользуются по своему усмотрению, и главенствовать будет здешний авторитет по кличке Безбашенный. Уйти в прошлое? Но там Вас никто не знает, и Вы будете никем. Попробуете на понт брать, на ножи поставят. Может нам остаться здесь и способствовать тому, чтобы башенное население соединилось с безбашенным? Перспектива только здесь.

Юра засмеялся и сказал:

- Вы думаете, что я это не предвидел? Ну-ка, убирайтесь все отсюда, - и он махнул рукой помощникам. Как только все вышли он продолжил, приглушив голос, - я не собираюсь убираться в прошлое или в будущее. Вы правильно обрисовали перспективу, но все-таки главной ценностью машины остается ее возможность омолаживать человека и обеспечить ему практически вечную жизнь. Вот что главное. И я хочу, чтобы эта машина была только в моем распоряжении. Только в моем и только я мог использовать ее и больше никто. Что стоят земные блага по сравнению с жизнью? Ничто? Какой-то дурак сказал: увидеть Париж и умереть... Вы думаете, что он умер сразу, как только увидел Париж? Вот уж нет. Он судорожно цеплялся за жизнь. Призывал самых лучших врачей. Пил всевозможные лекарства. Делал немыслимые физические упражнения. Питался всякой гадостью. Молился всем Богам одновременно. Призывал на помощь Нечистого. Дудел в трубу, чтобы с выдохом ушла болезнь, и все было напрасно. Он умер точно так же, как если бы он не видел этого Парижа. Может быть, если бы он не видел Парижа, то прожил бы намного дольше. Посмотрите на бродяг и нищих. Просто невозможно представить, что в таких условиях можно жить. Но они строят себе царства из картонных коробок, из объедков накрывают шикарный стол, из обносков делают одежду от кутюр и счастливы, и никто из них не собирается променять грязную, полуголодную, но искреннюю жизнь на сытую и двоедушную. Нет. Тем более никто из них не собирается отказываться и от жизни вообще. А я буду единственным, кто владеет тайной бессмертия. Я - Юра Башенный!!! А Ольгу мы сейчас же отправим к отцу, он очень о ней беспокоился и просил сразу же привести ее к нему.

Глава 32

Интересно. Похоже, что я уже приговорен. Авторитету не нужен свидетель. Ему единолично нужна машина времени и никаких свидетелей. На Ольге тоже поставлен крест. Она тоже свидетель.

В ночь мы отправились в сторону башни. Идти нужно было долго, километров десять. Мы с Ольгой как ночные пропуска. Охрана нас пропустила без каких-либо расспросов.

- Ты понимаешь, что нас ждет? - шепотом спросил я девушку.

- Ничего хорошего, - ответила она.

- Ты хочешь вернуться в башню? - спросил я.

- Нет, - ответила она, - я буду с тобой.

- Тогда покрепче прижмись ко мне, - сказал я и крутанул кольцо на полтора оборота.

У меня померкло в глазах и когда я начал что-то различать, то увидел, что мы стоим на улице, на окраине города зимой и без теплой одежды. Вечерело, и где-то вдалеке виднелся огонек. Мы бегом побежали к домику и стали стучать в ворота. Открыл мужик с бородой:

- Кого там несет под вечер?

- Пустите обогреться люди добрые, ограбили нас лихие люди, - заголосил я.

Мужчина посмотрел на нас, покрякал, покачал головой и открыл калитку пошире:

- Заходите. Смотрите, не споткнитесь, там порожек высокий.

Мы вошли в избу. В горнице было тепло. Под потолком висела керосиновая лампа, в красном углу у икон мерцала лампадка, за столом сидела хозяйка с рукодельем, маленькая девочка что-то писала в тетради и девочка постарше, лет четырнадцати читала книгу, вероятно вслух, потому что держала палец на том месте, где остановилась. Я сразу перекрестился на икону, моему примеру последовала и Ольга, точно скопировав мое движение щепотью снизу сначала к правому плечу, а потом к правому.