Альфред Ван Вогт - Бесконечная битва. Планеты на продажу. Человек с тысячью имен. Рассказы

Все случилось так быстро, эта попытка снести ему голову. И, когда она не удалась, мгновенно был использован механизм уничтожения.

Теперь он не сможет проанализировать, какой метод они противопоставляют человеческой системе восприятия. Но в каком же, наверное, отчаянном положении они оказались, раз решились показать ему, что у них есть такой метод.

У Модьуна не было времени сразу же поразмыслить над этим: когда Дуулдн вошел, он вдруг обнаружил, что хватает и по очереди прижимает к себе каждого человека-животного.

— Ребята, я так рад видеть вас!

Его руку неистово трясли. Нежная рука Наррла обхватила его шею и плечи, а потом толкнула его на могучую грудь Руузба, который так сильно сжал Модьуна, что у того перехватило дыхание.

— Эй! — Только и смог выдавить из себя Модьун. — Хватит, друзья!

Как вскоре узнал он, они довольно хорошо оправились от переживаний. Но все равно еще были возбуждены.

— Друг! — воскликнул человек-медведь, качая головой. — Здесь внизу гнездо гремучих змей. Мы взяли на борт больше этих существ, чем, на мой взгляд, следовало. Чем скорее мы уберемся с этой планеты, тем будет лучше.

Потом он добавил:

— Нам удалось освободиться и вернуть обратно наши войска, однако… — Человек-медведь умолк, помрачнев.

Конечно, огромный корабль был уже далеко от Гуньи, но его друзья не должны были полагать, что ему что-то известно помимо обычных сведений. «Здесь внизу» теперь отстояло от них очень-очень далеко, но человек не сообщил им об этом.

Человек-лиса издал какой-то нечленораздельный звук, когда человек-медведь закончил говорить. Модьун посмотрел на него.

— В чем дело, Наррл?

Слеза скатилась по щеке человека-лисы.

— Странно, я никогда не думал об этом путешествии как о завоевании. Предположим, мы действительно завоевали этих — как их там? Что бы мы тогда с ними сделали?

— Это все проклятые люди-гиены, — проворчал Иччдохз — Как и говорил Модьун: группа, узурпировавшая власть, с ошибочными идеями.

Слушая их, Модьун почувствовал себя лучше Значит, они действительно обвиняют людей-гиен, которые лишь ненамного умнее их; и, конечно, они никогда не совершат нового нападения на эту планету. Но в силе их протеста заключалась и надежда, что, возможно, и у остальных людей-животных на борту корабля можно вызвать желание неповиновения властям.

За этой промелькнувшей в голове Модьуна мыслью не стояло пока что ничего серьезного, хотя она имела вид какого-то решения — словно человек мог взять снова под контроль людей-животных Земли.

Модьун понимал, что мысль эта несколько преждевременна Он участливо спросил:

— Итак, вы четверо больше не будете спускаться. В следующий раз наступит очередь кого-то другого, правильно?

— Тогда почему нас позвали сегодня утром и сказали, чтобы мы носили электрические ружья до получения дальнейших указаний? — пожаловался Дуулдн.

«Так вот в чем дело!»

— А что, с этими ружьями есть какие-нибудь проблемы? — небрежно поинтересовался Модьун.

Руузб с отвращением пожал плечами.

— Офицер-гиена обнаружил неполадку в ружье Иччдохза, и потому мы задержались с приходом сюда, пока его приводили в порядок. Но, быть может эй! — Его огромные карпе невинные глаза расширились. — Быть может, ружье так до конца и не отремонтировали. Быть может, поэтому оно и выстрелило у двери. А как ты считаешь, Иччдохз?

Человек-гиппопотам согласился, что, возможно, это действительно все объясняет. Поэтому Модьун, чувствуя огромное облегчение простотой объяснения случившейся попытки убить его (в которой, по всей видимости, член комитета действовал в обход Нунули и непосредственно воздействовал на офицера-гиену), сказал:

— Хорошо, в конце концов, что вас попросили ходить с ружьями, это всего лишь естественная мера предосторожности Это совсем не значит, что вас пошлют вниз в следующий раз.

Очевидно, такая мысль не приходила никому из них в голову Они тут же просияли и вскоре весело рассказывали о своих тяжелых переживаниях на Гунье Теперь, когда все закончилось, их смех звучал громко, словно они успокаивали себя, пересказывая и смеясь над самыми ужасными и опасными моментами высадки.

Вскоре Модьуну показалось, что прошло достаточно времени пока они все болтали и болтали, а он напряженно думал.

И он принял решение.

Модьун встал. Итак, вот он, подходящий момент Повернувшись, он встал лицом к четверым друзьям, поднял одну руку, чтобы привлечь их внимание, а затем сказал:

— Друзья, мне нужно сообщить вам нечто важное.

Потом он простыми словами рассказал им, кто он такой, что он уже успел сделать и какие проблемы еще предстоит решить Когда он закончил, наступило долгое молчание Наконец Руузб встал и, подойдя к человеку, молча потряс его руку Это послужило для остальных сигналом, и они сделали то же самое.

Но когда они снова уселись, их блестящие глаза неподвижно смотрели на Модьуна, ожидая продолжения. Однако первым начал Руузб, сказав рассудительно:

— Итак, ты находишься здесь — со всеми способностями своей уничтоженной расы.

Модьуну должен был согласиться, что это правда.

— Я вот не понимаю только одного, — сказал он. — Нет сомнений в том что, как они показали, они могут сделать со мной, в равной степени относится и Судлил. Но тем не менее они не убили ее. Почему?

Наррл мрачно ответил:

— Они сохранили ей жизнь, чтобы использовать против тебя так, как ты это уже говорил. Этот Зувгайт специально поставил ее перед собой, чтобы ты не мог ударить по нему.

— Но, — не согласился Модьун если они действительно могут полностью контролировать твой метод мысленною воздействия, зачем им вообще заниматься всей этой чепухой?

Дуулдн, который до этого молчал, вдруг сказал:

— Я не вижу в будущем ни одной настоящей проблемы. Тебе нужно просто держаться подальше от этих Зувгайтов и их хитрого метода управления вашим мозгом, и, — он махнул рукой, — тогда все проблемы отпадут сами по себе.

— Да! — воскликнул Иччдохз.

Руузб и Наррл тоже просияли.

— Да, только и всего, — сказал человек-лиса.

— Ну-у… - протянул Модьун нерешительно.

Последовавшая пауза смущала его. Их предложение бежать подальше от неприятностей не подходило для человека, люди так не поступают, человек, и это Модьун считал само собой разумеющимся, — высшая форма жизни.

Перед ним никогда не стояло такой проблемы: может ли он или посмеет ли? Модьун никогда не пренебрегал опасностью настолько, чтобы у него пропадало чувство страха. Если он и избегал какой-либо конфликтной ситуации, то только из философских соображений, но теперь это стало неприемлемым — при нынешних обстоятельствах, когда он решил поговорить с членом комитета. Он без особой радости объяснил свое решение друзьям.