Автор Неизвестен - Без названия

— А вы ей кто приходитесь?

— А вы, — спросил я Марину Ивановну, — вы кем ей приходитесь?

На мгновение старушонка опешенно задумалась.

— Х-м… Как же это… — подыскивала выражение она, — ну-у… я ее знаю, — выпалила Марина Ивановна и обрадовалась тому, что нашлась, что ответить.

— Это хорошо, — подтвердил я, — я тоже ее знаю, — и с этими словами я скрылся в кабинете Божива.

Божив нетерпеливо ожидал моего прихода, и потому, как только я вошел в кабинет, он, окинувши беглым взглядом Гришино земное тело, тут же спросил:

— Сережа?

— Да, это я, — не замедлил с ответом я. Юра едва улыбнулся, он встал и вышел из-за стола мне навстречу, но в двух шагах остановился в нерешительности; трудно ему было поверить в такую трансформацию человеческой сущности.

Я сам преодолел расстояние между другом и обнял Божива. Я почувствовал, как он пугливо вздрогнул всем телом, но продолжал настороженно молчать и лишь через несколько секунд, будто очнувшись от утомительного размышления, тоже обнял кооператорщика.

— У нас не так уж и много времени, Юра, — убедительно сказал я другу на ухо.

— Я закрою дверь на ключ, — предложил Божив.

— Хорошо, так будет спокойнее, — согласился я.

Медленно наши руки опустились, и наше объятие распалось. Юра пошел и запер дверь в кабинет, сразу же вернулся к себе на рабочее место, а я присел рядом, на стул возле сейфа, и облокотился на знакомый полированный стол.

— Что будем делать? — заговорил Божив.

— В общем так, слушай меня внимательно, Юра, как ты уже понял, я не бездействовал и кое-что мне уже удалось: астральная воля Остапа Моисеевича усечена в некоторой степени, больше того, его подручный Купсик, ты с ним знаком?

— Васильев? Знаю лично.

— Так вот, Купсик сидит в тюрьме.

— Божья Мать, — медленно проговорил Божив, — все осуществилось, как я увидел.

— Астральное видение? — поинтересовался я.

— Нет, этот мерзавец, Остап Моисеевич, попросил меня погадать на кофейной гуще Васильеву.

— Понятно… Так вот, я продолжу, заключение Купсика само собой неожиданно предложило мне выход, я совсем было уже зашел в тупик в размышлениях об этом моем сегодняшнем земном теле… как с ним поступить. Но все в порядке, есть кому понаходиться в этом земном воплощении председателя кооператива. Долго объяснять не буду, да это пока и не суть важно, короче, некий арестант, в земном теле которого сейчас присутствует Купсик в сорок пятой камере городской тюрьмы, согласился мне помочь: он займет мое место.

— А что же будет с тобой? — заволновался Юра. — Снова астральное заключение?

— В немалой степени пока да, но, если ты будешь не против облегчить мою последующую жизнь, то иногда я буду пользоваться твоим телом.

— Господи! — воскликнул Божив. — Да кто же против?! Мое тело полностью к твоим услугам.

— Спасибо, друг. А о своем существовании на то время, когда я буду овладевать твоим телом, можешь не беспокоиться, есть одна астральная библиотека, моя библиотека, в который ты неплохо проведешь часы дальнейшего совершенствования по энергетике и Космическому Сознанию. Да и потом, я не думаю, чтобы тебе пришлось скучать: в большинстве случаев, мне думается, все-таки, что ты будешь помогать мне работать здесь, на физическом плане из Астрала. Вдвоем-то мы быстрее поставим на место астральную шайку.

— Да, конечно, же, Сережа, ты прав, я обязательно согласен, только вот не пришлось бы и мне оказаться в земных застенках…

— Ты все-таки беспокоишься о гибели художника?

— Вика родила, она уже дома, — задумчиво сказал Божив.

— Я понимаю тебя, но еще раз гарантирую самым крепким образом: недоказуемо! Твое алиби совершенно, улики его не смогут преодолеть, нет на Земле еще уголовных законов по энергетике и Космическому Сознанию.

— Я верю тебе, Сережа, и все-таки знобит меня от моего воображения.

— У страха глаза велики, не будем больше об этом.

— Да, верно, достаточно. Значит, говоришь, Купсик в тюрьме, а заключенный из сорок пятой согласился тебя заменить?

— Именно так, но здесь есть один не очень приятный нюанс, в котором ты мне сегодня должен помочь.

— И что же это? Что мне необходимо сделать? Я согласен на любую грязную работу.

— Твои действия скорее будут деликатными, Юра. Правда, придется сыграть роль, но иначе нельзя.

— Хорошо, объясни в чем дело, сценарий.

— Ты знаешь, Божив, это от нас не уйдет, это мы обязательно выполним в конце моего посещения.

— Как скажешь.

Мы немного помолчали…

— Сергей, — первым заговорил Божив, — я тебе должен кое-что сказать о твоем учителе.

— О Корщикове? — переспросил я.

— Иване, — определился Юра.

— И что же?

— Совершенно случайно я узнал, что он тебе помогал.

— Та-ак, — задумался я, — а что тебя в этом обеспокоило?

— Насколько я понял из твоих дневников, Иван обладает не меньшей астральной силой, нежели Магистр, Остап Моисеевич.

— Это верно, и я начинаю понимать, что ты хочешь этим сказать, ты имеешь в виду, почему он мне не поможет освободиться от летаргии?

— Разве для него сложно?

— Для него труда нет, но это сложность моя, я ее сложил. А вот насчет того, что я был под постоянным присмотром Ивана, я не ожидал узнать.

— Так ты ничего не знал? — удивился Божив.

— Нет, я в самом деле ничего не знал, — сказал я и немного призадумался, проговорил вслух, словно для самого себя, — это нехорошо, Иван… получается неправда… Да-а… Но почему?

— Сергей!

— Что? — тут же опомнился я.

— Не исключено, что тело этого кооператорщика скоро начнут разыскивать.

— Я в этом не сомневаюсь… Его семья, товарищи по фирме, вскорости они и в самом деле заподозрят исчезновение, потому я сегодня и здесь.

— Нет. И это тоже, но… есть еще и другие обстоятельства.

— Какие же?

— Скажи, ты был у Наташи?

— А ты откуда знаешь?

— «Сказка о любви».

— Вот оно что… Наташа догадалась?

— Нет, совершенно случайно ее прочел один товарищ твоей мамы, друг ее детства, он криминалист, Алексей Константинович…

— Понятно.

— Свеженаписанная рукопись была датирована прошедшими годами.

Заострилось молчание…

— Наташа тоже знает? — обратился я к другу.

— Она не знает… С ней вообще творятся непонятности.

— В каком смысле?

— Если бы не обстоятельства времени, я бы вообще мог сказать, что она бредит одержимо печалью разлуки с тобою.

Меня это заинтересовало.