Андрей Чертков - Время учеников. Выпуск 3

Наваждение. Не может такого быть. Ведь тогда ему все прибредилось, он же в лежку лежал, болел, фолликулярная ангина и все такое.

Но компания за окном явно подавала все признаки самой что ни на есть объективной реальности. Ругалась, плевалась, собачилась друг с другом на выходе, щелкала железными челюстями, размахивала в воздухе костылем.

Чтобы как-нибудь себя успокоить, Андрей Т. обратился к волку, показывая ему за окно:

— Простите, но вы только что говорили, что на воле, вне Заповедника, все, кто в этих стенах живут, не более чем сказочные герои. То есть там вас, вроде, не существует. А если так, то кто же тогда вон эти, которые внизу, под окном?

— Явились, не запылились. — В глазах волка полыхнул огонек. Видимо, он только сейчас заметил прибывшую компанию. — Чтоб им всем ни дна ни покрышки. — Он щелкнул зубастой пастью и снял передние лапы с подоконника. — Эти к нам не относятся. Эти здесь подселенные. Они вообще не из сказок, они из снов. Знать бы только, какой такой вше в коросте эта нежить могла присниться, я бы того поганца во сне загрыз. Чтобы не просыпался. — Волк вонзил когти в линолеум и оставил в нем глубокие борозды.

Андрей Т. стоял и молчал, поглаживая ладонями щеки. Он чувствовал багрянец стыда и острые иголочки совести, пронзающие изнутри сердце. Уж он-то отлично знал, кому приснилась вся эта нежить, все эти ходячие пугала и разлагающиеся на глазах трупы. Но почему они воплотились в явь? И почему они оказались здесь? И не связано ли его прибытие в Заповедник с этой похоронной командой, которую он сам когда-то и породил? А Генка-Абрикос лишь наживка, на которую его сюда приманили.

Глава 6

Пока он обо всем этом думал, в броуновском движении по коридору наметились целенаправленные потоки. Загуляли по толпе шепотки; те, кто побойчей да понахальней, уже расталкивали локтями соседей н спешили куда-то вдаль.

Давешний общипанный петушок, что работал при Дадоне в охране, щелкая прозрачными крылышками, перелетал с головы на голову и кричал простуженным криком: «Дорогу! Дорогу ветерану охранных войск! У меня бронь! Я имею право, право, право… кирикуку!..» Его бодали, его хватали, но он не давался в руки, отмахивался, отклевывался и нахально пер через головы.

Слон, как большой таран, прокладывал себе лбом дорогу; маленькая стервозная собачонка, видимо, та самая Моська, кусала исподтишка окружающих, тявкала на них мелко и злобно и пряталась под слоновьей тушей.

Мимо Андрея Т. проскочил какой-то бойкий чертенок; лоб его пересекала бандана; хвост был завязан бантиком; к синей негритянской губе прилепилась замусоленная цигарка; но не это удивило Андрея, не это его вывело из себя. «Спидола»! Памятник его отроческой отваги. Маленький допотопный приемничек, принявший на себя когда-то смертельный удар Кобылыча и выживший, дотянувший до сегодняшних дней. У чертенка в когтистой лапе был его спасительный талисман.

Спиха! Спидлец? Спидолушка! Андрей Т. чувствовал себя подлецом. Как он мог позабыть о Спихе! Да, оправдания были — вихрь неожиданных впечатлений, безумная обстановка вокруг, безумные эти встречи и разговоры… Нет, не было ему оправданий!

Он ввернулся коловоротом в толпу и устремился за бесовским отродьем.

Чертенка он разглядел не сразу. Тот был наглый, черный и голый, а таких в спешащей толпе было, почитай, большинство. Наконец он его заметил, вернее заметил сначала хвост, завязанный модным бантиком; Андрей Т., не сильно смущаясь, ухватил чертяку за хвост и намотал его на запястье.

— Стой! — сказал он чертенку. — Нехорошо зариться на чужое.

— В чем дело, дядя? — Чертенок слегка опешил. К разговорам на моральные темы он явно был не приучен. — О чем базар? Я что, корову твою украл?

— Приемник, — Андрей Т. показал на «Спидолу», — он разве твой? Ну-ка, отвечай честно: как он к тебе попал?

— А, это… — Чертенок недоуменно посмотрел на приемник. — Надо же, из-за такой рухляди здоровья человека лишать! Хвосты ему отрывать с корнем! А еще говорят — черти! Злые, неумытые, вредные. Да вы, люди, по сравнению с нами, чертями, как акулы по сравнению с морскими свинками.

— Ты чего это к малолетке пристал? — Рядом уже толклись любопытные. Толстый одноглазый верзила с заросшей щетиной физиономией почесывал волосатые кулаки и искоса поглядывал на Андрея: — Думаешь, раз большой да богатый, так, значит, можно над сирыми и убогими измываться?

— Граждане, это не я. Это он у меня «Спидолу» украл. А я ничего, все честно. Да чертенок вам и сам подтвердит. Ведь, правда, это моя «Спидола»?

— Не брал я никакую «Спидолу». Это тятька мне на Вальпургиеву ночь подарил. Вон и дырка в ней — моя дырка. Специальная, чтобы подглядывать, когда в прятки водишь.

Андрей Т. буквально остолбенел от такого поворота событий. Нахрапистое хамство чертенка, перемешанное с откровенным враньем, лишило Андрея сил. Он даже хвост выпустил из руки, а зря. Чертенок только того и ждал. Он пыхнул табачным дымом, сделал Андрею нос и растворился в толчее коридора. Вместе с несчастным Спихой.

Звонко пропел звонок. Все заголосили, затопали, толпа подхватила Андрея, протащила его по коридору волоком, пропустила через мясорубку дверей и выбросила помятого, но живого, в освещенный актовый зал.

Зал был наполнен зрителями. Они гроздьями свисали с балконов. запрудили тесный партер, некоторые устраивались в проходе на малиновой ковровой дорожке я маленьких раскладных стульях.

Звонок пропел во второй раз, затем в третий, последний, но шум в зале не утихал. Наконец, на ярко освещенную сцену вышел знакомый Андрею кот. Тот самый, которого он спутал с Мурзилой. На нем был бархатный зеленый кафтан, на голове шляпа с павлиньим пером, из рукавов торчали длинные кружевные манжеты, задние лапы утопали в ботфортах с широкими блестящими пряжками, за поясом из мореной кожи был заткнут жуткий разбойничий пистолет с раструбом на конце ствола. Кот грозно оглядел зал. Публика вела себя вызывающе. Тогда он вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил. Зал наполнили грохот, дым и огонь. Публика зааплодировала. Когда аплодисменты утихли, кот заткнул пистолет за пояс и объявил программу.

Андрей Т. сидел в середине зала, ряду, примерно, в десятом, стиснутый с обеих сторон угрюмыми подозрительными субъектами. Кота он слушал вполуха, все больше косясь на соседей и на всякий случай подстраховывая карманы, хотя, кроме горстки мелочи да пары полинялых десяток, в карманах ничего не было.

Эти двое, между которыми он оказался, оба были бледные и худые и похожи друг на друга как две капли воды. Лица их были рыбьи, губы сильно вытянуты вперед и постоянно будто что-то жевали. И запах от них шел рыбий, и это последнее обстоятельство раздражало Андрея Т. больше всего. Пересесть он уже не мог, зал был набит битком, да и эти, что его подпирали, при малейшей попытке Андрея хотя бы пошевелиться, вдавливались в него плотнее и держали в жестких тисках.