Сергей Лукьяненко - Именем Земли (сборник)

Возле памятника меня и начали пасти.

Вначале я заметил двух топтунов – один азиат, другой европеоид. Потом появился третий – пожилой негр. Потом четвертая – хорошенькая рыжая девица.

В окружении этой четверки я свернул в узкий проулок между мэрией и двухэтажным универсальным магазином.

Там меня ждал симпатичный интеллигентный юноша, похожий на музыканта или молодого перспективного актера. Очки, однако, отработали его сразу – перед глазами побежали строчки досье.

Сын мэра был вовсе не музыкантом, он возглавлял местную тайную полицию. По колониальным масштабам – серьезный пост. По земным… достаточно сказать, что все подчиненные юноши, в количестве четырех человек, стояли сейчас за моей спиной.

– Здравствуйте, господин исполнитель, – сказал юноша.

– Здравствуй, Денис, – ответил я. – Что ж ты всех служак сюда собрал? А если кто-то из туристов наркоту провез?

– Все чисто, – быстро ответил юноша.

– А если кто-то собирается контрабандой кристаллы с рудника вывезти?

Перед глазами замигала оранжевая точка – Денис напрягся:

– Это серьезно, исполнитель?

В общем-то это не было моим делом. Но почему бы не помочь законной власти?

– Приглядитесь к толстому рыжему немцу, – посоветовал я. – Особенно поинтересуйтесь, нет ли у него контейнера-импланта в брюшной полости.

Почти неуловимый жест – и азиат с девушкой ушли.

– Спасибо, исполнитель, – сказал юноша. – Скажите, что нам грозит?

Я молчал. Мы никогда не отвечаем на такие вопросы.

– У нас самая обычная колония, – будто себя уговаривая, сказал сын мэра. – К Земле лояльны, общих законов придерживаемся… в целом.

Я ничего не сказал.

– А с теми аборигенами… было не ясно, что они разумны, – продолжал юноша. – Да это и сейчас еще не до конца доказано! И виртуальный притон мы закрыли… как только директива с Земли пришла…

Что я мог ему сказать? Что эта колония – и впрямь не худшая из сотни мелких человеческих поселений. Что у них хотя бы не процветают изуверские культы, не практикуется рабство, к местным формам жизни относятся достаточно гуманно. Что я еще не вынес приговор, да и вряд ли он окажется суровым?

Нам запрещено отвечать на такие вопросы. Первое правило, которое я усвоил, с пяти лет обучаясь на экзекьютора: никаких дискуссий с подследственными. Ребенком я проверял школы, в возрасте этого паренька – контролировал мелкие фирмы. И никогда, никогда не отвечал на вопросы.

– Ты уже вынес приговор, исполнитель? – спросил юноша.

Я повернулся и двинулся обратно.

– Что случается, если исполнитель гибнет? – Вопрос ударил в спину будто выстрел.

– Следующий экзекьютор учитывает этот факт. – Я обернулся. – Но нас не так-то легко убить.

Эмоциональный индикатор пульсировал багровым.

Неужели на этой планете и впрямь творится что-то серьезное?

– Какое ты имеешь право судить? – выкрикнул юноша. – Двадцать лет колония была изолирована от Земли! Потом – тридцать лет без единого корабля! Вы наконец-то соизволили наладить транспорт – и первым делом прислали палача! Спасибо! Наконец-то прибыл палач, прибыл царь и бог, который вправе судить!

Вот тут я счел себя вправе ответить:

– У меня нет этого права. Пока – нет. Но будет.

Мимо изрядно нервничающего негра, мимо второго, более спокойного агента я вышел из переулка. Что ж, разговор состоялся. Он обязан был состояться – в той или иной форме. Со мной мог встретиться сам мэр или местные криминальные заправилы… или представитель тех и других вроде этого честолюбивого паренька.

Мысленно я отметил: «Явная тенденция к наследованию власти». Это не большое преступление. Но все-таки.

С летающим транспортом на планете было плохо. «Левиафан» должен сгрузить полсотни легких флаеров, но пока весь планетный авиапарк состоял из старых, еще на колониальном баркасе привезенных шлюпок. Десяток машин находились в общественном пользовании, две или три – в личном. Еще пять служили в качестве такси.

Я не стал реквизировать общественный транспорт, а пошел и нанял последнюю тачку – четыре уже были арендованы японцами. Пилот прилагался – рослая молодая женщина с чуть грубоватыми манерами.

– Жанна, – протягивая руку, сказала она. – Вас за пульт не пущу, и не просите.

– Даже не подумаю, – пообещал я, пожимая крепкую ладонь. Управлять старой техникой нас учили, но куда спокойнее довериться местному пилоту.

Женщина чего-то ждала. Наверное, хотела, чтобы я представился.

– Полетели? – сказал я. – Времени очень мало.

– Странный вы, – пожимая плечами, ответила Жанна. – Я землян другими представляла.

– А много землян вы видели? – не удержался я.

– Телевидение уже тридцать лет работает. Земляне, они… – Жанна заколебалась.

– Веселые? Открытые? Симпатичные? Компанейские?

Женщина кивнула.

– Земляне разные, – сказал я.

Милая девушка из борделя ничего бы не поняла. А Жанне хватило нескольких секунд.

– Так вы передачи для колоний фильтруете? – воскликнула она. – Точно?

– Конечно. Гиперсвязь – дорогое удовольствие, зачем транслировать в колонию всякую ерунду?

Жанна захохотала и открыла дверцу кабины:

– Со мной сядете? Или в пассажирский салон?

– С вами, – устраиваясь в кресле второго пилота, сказал я. – Неудобно гонять такую махину ради одного пассажира?

– Вы же заплатили, – коротко ответила Жанна. – Других машин пока нет… Правда, что на «Левиафане» сотня флаеров?

– Полсотни.

– Все равно хорошо, – кивнула женщина. – Как хочется водить хорошую машину, а не этот утюг… А вы меня насмешили, да! Значит, земляне врут колонистам?

– Случается. Родители тоже не рассказывают детям о всех своих проблемах.

– Если так рассудить – то все верно, – согласилась Жанна. Опустила руки на пульт: торжественно, будто пианист на клавиатуру. Спросила: – Мы вам кажемся смешными? Дикими?

– Вовсе нет, – ответил я, не кривя душой. – У вас вполне процветающая колония. Вы даже способны торговать с метрополией. Хороший прирост населения, неплохая нравственность…

Завыла турбина, шлюпка медленно поднялась над землей.

– Значит, наказывать нас не будете, господин экзекьютор? – с усмешкой спросила Жанна.

– Один-ноль в вашу пользу, – признал я. – Но как вы меня опознали?

– На миллионера вы не похожи, а шлюпку арендовали без споров. Да и маршрут странный… три поселения аборигенов, старый рудник, новый рудник… Летим к первому стойбищу?

Машина резко взмыла в небо.

– Может быть, я этнограф? – спросил я.