Ник Перумов - Череп на рукаве

Коричневая поверхность упруго пружинила, словно не пуская в себя чужое железо. Однако я всё-таки продавил, прорвал чуть ссохшуюся сверху плёнку, вонзил – словно меч во плоть дракона.

Хорош, однако, меч – ржавый черпак на полусгнившей рукоятке...

Обратно я шёл медленно, в упор глядя на Кривошеева. А тот захлёбывался истерическим, закатывающимся криком, дёргал ногами, каблуки отчаянно скребли бетон, глаза округлились, вспухли, лицо налилось кровью, из разваленного, перекосившегося рта текла на грудь стыдная струйка слюны. Я опустил взгляд – так и есть, штаны у него тоже потемнели. Впрочем, и смотреть не надо было – миг спустя докатившийся запах всё сказал сам.

Наверное, мне стало бы его жалко. И будь он каким-нибудь командиром интербригады, что честно бился с имперцами, а вот перед лицом необоримого ужаса спасовал в последний миг – остановился бы я и сдержался бы, понимая, что передо мной именно человек, может, и с пути сбившийся, может, и на самом деле не ведающий, что творит, и которого должно запугать, никак не убивая до смерти. Но тут – знал я, что передо мной визжащее тело всё про всех отлично знало, ведало нечеловеческий замысел, понимало, как именно натаскиваются «матки» и их содержимое, что нужна им свежая человеческая кровь, подобно тому, как злющим конвойным псам обязательно надо разорвать на самом деле кого-нибудь в клочья, упиться его кровью, почувствовать его плоть на зубах.

Я оттащил Кривошеева в сторону. К самому краю бетонного рва, но так, чтобы Дарк видела бы всё во всех деталях. Он распростёрся на серой плите, всё ещё вопя, брызгая слюной и о чём-то умоляя. Полагаю, он уже лишался рассудка от ужаса. Речь стала совершенно неразборчивой, глаза вращались в орбитах – не думаю, что он даже мог меня как следует разглядеть.

Дариана на всё это взирала мрачно, но спокойно. Невольно я почувствовал уважение к её мужеству. Стойкая баба, хоть и сволочь и садистка.

– Я всё-о-у-о!!! Скааааажу!! – из последних сил верещал Кривошеев – очевидно, он-то прекрасно понимал, что с ним сотворят даже несколько малых капель зародыша.

Я достал диктофон. Нажал на «запись».

– Говори, Егор. А я послушаю.

Черпак с коричневой жижей я демонстративно держал на виду.

Ох, и чего только он не рассказал!

...План был прост и понятен. Создать биологическое оружие, против которого окажется бессильна вся человеческая техника. Основа была – биоморфы. Податливую, как воск, живую массу мучили и так, и эдак, пока в один прекрасный день в одной лаборатории не додумались применить направленное высокоэнергетическое излучение. Не знаю уж, что они там хотели добиться, но эффект получился поразительный: подопытный образец начал морфировать в то, что после получило название «матки».

Дальнейшее было только вопросом времени: потребовалось немало лет, прежде чем были поняты законы трансморфы. Никто не создавал «маток», никто не просчитывал систему атаки: попавшая в руки людям активная протоплазма всё сделала сама и за них. Оставалось только составить грамотный план и реализовать его.

(Правда, я так и не понял, куда же все эти годы смотрела имперская охранка. Или там настолько привыкли к мысли, что интербригады – прикормленный отстойник для сбора «человеческих отходов», потенциальных инсургентов и повстанцев; или же – второй слой – кто-то в самых верхних кругах Империи прикрывал это, надеясь в один прекрасный день использовать и интербригады, и биоморфов в своих собственных целях. Теоретически таковым человеком мог являться господин рейсхфюрер, глава СС – он что, задумал дворцовый переворот? Нет, слишком сложно, хотя – кто знает?..)

– Зета-пять, – медленно и внушительно сказал я Кривошееву. – Расскажи мне про Зету-пять.

Мне не давали покоя те самые дети, которых мы убили. Которых нам пришлось убить – не то трансформированные человеческие дети, не то – самые настоящие биоморфы, до поры до времени закамуфлированные.

– Это .. это... – дрожал Кривошеев, – это мы пытались... создать новые формы... не монстров, не чудовищ... слить биоморфов с человеческими яйцеклетками... не получилось... чего-то не хватило...

Я вздрогнул. Значит, не только мой отец с мамой занимались такими вещами!

– Не получилось, – продолжал выдавливать из себя несчастный, распластанный передо мной на бетоне человечек. Он очень торопился сделать взнос, боясь не успеть выкупить до конца свой пай в этой жизни. – Зато получилось другое. Пытались создать Управляющих... способных контролировать психику...

Я разом вспомнил тварь с антеннами.

– На Зете-пять мы пытались, справиться сами. С тем, что было создано нами... именно нами, без «маток» и всего прочего...

– А когда не получилось, – перебил я, – вы погнали на убой несчастных лемуров.

– Да, – признался Кривошеев. – Твари, которых мы создали... оказались малоэффективны. Мы стремились... к идеальному солдату. Мы хотели... миллионы бойцов. Людей. А получили... пшик. Госпожа Дарк... сама расстреляла нескольких главных виновников провала.

– Значит, на Зете...

– Вы имели дело с лемурами под нашим контролем...

– Нет, дурак. Дети! Они...

– Самые удачные попытки слияния человека и биоморфа... ничего лучшего мы не достигли... тканевая совместимость оставляла желать много лучшего... мы пытались также подсаживать биоморфов вместо удалённых органов... тут добились некоторого успеха, хотя тоже нельзя сказать, что получились эффективные модели...

– И потом вам не осталось ничего другого, как идти проторённой дорожкой? Использовать подсунутые вам «матки»?

Трясясь, Кривошеев кивнул.

– А как они могут перемещаться с планеты на планету? Ну хорошо, ваши люди могли развести зародыши обычными рейсовыми кораблями. Досмотр зачастую бывает формален. Но как «матки» могли взлетать с планеты? Как могли преодолевать космос? Как могли отыскивать свои крысиные ходы в подпространстве?

Кривошеев задрожал ещё сильнее. По лицу и шее обильно струился пот. Килограмм пять он сегодня точно скинет, как пить дать.

– Э-эт-то... не от нас... не от нас...

– Верю, – сказал я. – Если бы было от вас, нас бы уже не существовало. С такими технологиями вы стёрли бы Империю в порошок без всяких биоморфов. Так откуда же тогда...

Кривошеев в панике бросил взгляд на прикованную к двери Дарк. Похоже, он оказался в ловушке. Если он ответит и я оставлю ему жизнь, его потом прикончит сама Дариана. Если он не ответит – его прикончу я, причём самым мучительным образом, какой только он, Егор Фёдорович Кривошеев, мог себе вообразить.

Победил, конечно же, страх перед непосредственной опасностью. Несмотря на зловещее шипение Дарианы: «Молчи, гад, не то такое с тобой сделаю – реактор раем покажется!»