Сергей Лукьяненко - Джамп (Сборник)

Рептилоид упруго встряхнулся, и я спросил:

— Карел, а ты знаешь, что предположил дед?

— По условиям нашего соглашения я не могу контролировать его мысли, — быстро ответил счетчик.

Наверное, это навсегда останется утверждением, которое я не смогу проверить.

Но выхода не было, и я молча кивнул.

— Еще километров пять, — сказал Данилов. — Верно? Петр, а если мы там ничегоне найдем?

Победителей, как известно, не судят.

Я думал об этом, пока наша странная экспедиция продолжала путь по планете Тени. Может быть, я действительно не прав? И Данилов с Машей приняли единственно верное решение, приведя корабль Геометров к Земле?

Я ведь слишком привык побеждать. С самого детства. Даже когда случались в жизни поражения — все они были лишь раздражителем, трамплином для новых успехов. Все эти дурацкие олимпиады… «молодая надежда России»… «будущая гордость отечества»… Училище, космофлот… Да, никаких особых жизненных амбиций у меня не было. Зато уверенность в том, что любое начатое дело окончится победой — никогда меня не оставляла. Даже когда я сажал несчастную «Спираль» на шоссе — под всей паникой, под злостью и покорностью судьбе оставалась уверенность — справлюсь.

Победителей не судят, но почему я решил, что смогу победить и в этот раз?

Если цивилизация Тени окажется еще большим злом, чем Конклав и обитатели Родины? Если мы просто не в силах будем ее понять — как, возможно, случилось и с Геометрами? Если эти планеты — пусты?

И последнее предположение казалось все более и более обоснованным.

Данилов начал насвистывать мелодию, безбожно фальшивя, и я узнал ее не сразу. «На пыльных тропинках далеких планет»… Впрочем, следов мы не оставляли — эта планета казалась хорошо убранной и пропылесошенной.

До той точки, которую корабль обозначил как «нехарактерную структуру», оставался какой-нибудь километр. Но я не видел там ничего, абсолютно ничего. Никаких сооружений, никаких энергетических вихрей, ничего, что только можно было бы принять за проявление иного разума.

Равнина. Пригорок. Звездный свет. Мы шли вперед, счетчик по-прежнему уверенно вел нас, но с каждым шагом меня все больше и больше охватывало отчаяние.

— Мне очень жаль, — вдруг сказал Данилов. — Петр, ты слышишь?

До боли в глазах я всматривался в залитую разноцветным сиянием пустыню. Может быть, за холмом?

Вот только что там может скрываться?

— Мы вполне можем исследовать другую подобную аномалию, — произнесла Маша. — Или полетать над планетой. Корабль же способен на атмосферные полеты?

Это было сказано вполне доброжелательно. Примерно с тем же снисхождением я отнесся к Маше и Данилову после их пленения — когда они убедились, что выхода нет и сопротивляться не стоит.

Только счетчик молчал. Топал вперед, целеустремленно и неутомимо. Он-то и впрямь был на моей стороне, вряд ли их цивилизацию устроит альянс Земли и Геометров, а уж тем более — потеря привилегированной роли живых суперкомпьютеров. Но неужели он еще не понимает — орешек оказался нам не по зубам? То, что напугало Геометров, останется для нас непостижимым… значит, мы не сможем вмешаться в надвигающиеся события.

— Карел, ты видишь там хоть что-нибудь необычное? — спросил я.

Рептилоид ответил не сразу. Остановился, задрал голову. Потом попросил:

— Возьми меня на руки.

Я поднял его, со странным ощущением — в моих руках, укрытые в маленьком теле, были сейчас два разума… вероятно — одни из самых острых в галактике. Плоть хрупка. Слишком хрупка для силы, которую ей приходится вмещать.

— Подними выше, — приказал рептилоид.

Выжав его вверх, я застыл. Странную группу мы представляли — человек с серым вараном на воздетых к небу руках.

— Вижу, — спокойно сообщил рептилоид. — Опускай.

— Что там? — спросил Данилов. Голос его напрягся.

Глаза рептилоида сверкнули:

— Человек.

— Что? — Данилов посмотрел вперед, наклонился над рептилоидом: — Где?

— За холмом. Человек. Один. Движется навстречу.

Через мгновение мы уже бежали вперед. Подъем был пологим, нетяжелым, рептилоида мы опередили вмиг, но ничего, совершенно ничего необычного не видели.

Пока не достигли вершины холма.

Бежавший впереди Данилов застыл, присел в стойке стартующего бегуна, словно пытаясь спрятаться. Рядом замерла Маша. Я остановился между ними, всмотрелся.

Метрах в ста от нас стоял человек.

Кажется — девушка. Кажется — молодая. Звездная иллюминация позволяла различить лишь фигуру и длинные волосы, но не черты лица.

— Ну вот, — неожиданно спокойно сказал мне Данилов. — Ты оказался прав, парень. Хотя бы в чем-то…

Человек не шевелился. Стоял, подняв голову, глядя на вершину холма, на нас. Казалось, что особого удивления он не испытывает. Словно на бесконечных пустынных просторах люди встречаются постоянно.

Люди?

А ведь Карел не удивился тому, что нам встретился гуманоид! Неужели — ждал именно этого?

Я отстранил Данилова. Вышел вперед. Поднял руку — пытаясь обратить на себя внимание.

Фигурка шевельнулась. Тоже махнула рукой, плавно, неторопливо. И двинулась навстречу.

Вот и контакт!

Шаг, другой… Я вдруг увидел, что девушка — именно девушка, теперь сомнений в этом уже не оставалось, шла не совсем к нам. Куда-то вбок… на каменистый пятачок, чем-то неуловимо отличающийся от остальной пустыни. То ли выглаженный ровнее, то ли более темный — словно над ним не властен был звездный свет.

— Стойте! — крикнула Маша. — Подождите!

— Эй! — завопил Данилов.

Мы поняли, что сейчас произойдет, одновременно. Но ничего поделать уже не могли. Девушка замедлила шаг, будто колеблясь. Да что же это такое, неужели наши крики и жесты не вызывают у нее ни малейшего любопытства?

Девушка продолжала идти.

— Смотри! — Данилов схватил меня за руку. — Смотри!

Воздух наполнился дрожью. Дохнуло холодом. Фигурка девушки заколебалась, словно отражение в воде. Над площадкой, к которой она и шла, которую, похоже, видела куда более отчетливо, чем мы, разлилась волна бледного света. Короткая, мягкая волна — стирающая ее фигуру, растворяющая краски и формы.

Когда свет померк, перед нами никого не было.

— Ворота, — хрипло сказала Маша. — Это — ворота.

— Шлюз, — поправил ее Данилов. Посмотрел на меня: — Петя, я понял, что мне напоминает эта планета…

Я кивнул. Я тоже понял.

— Карантинный блок.

Может быть, это была ложная ассоциация. Я лишь раз находился в карантинном блоке, на ознакомительных курсах в училище. Мог туда загреметь и после посадки с рептилоидом, но вот… не случилось. Однако теперь вспомнился сразу и дрожащий, раздражающий свет потолочных панелей, в которые были вмонтированы бактерицидные лампы, и синтетический привкус стерильного, озонированного воздуха, и тяжелая, густая тишина.