Артур Кларк - Сад Рамы

– Что вы делаете здесь, Амаду? Как вы проникли внутрь?

– Я пришел, чтобы доставить вам кое-что. Я подкупил всех, кого следовало. Я должен был вас увидеть.

И хотя мужчина находился в пяти метрах от нее, Николь лишь смутно видела очертания его фигуры. Усталые глаза подводили ее, но, когда она особенно усердно попыталась сфокусировать зрение, ей вдруг показалось, что перед ней ее прапрапрадед Омэ. Резкий холодок пробежал по телу.

– Хорошо, Амаду, – проговорила наконец Николь. – Что же ты принес мне?

– Сперва я должен объяснить. Быть может, вы поймете не все... Я и сам полностью не понимаю. Я просто знаю, что сегодня должен вам отдать эту вещь.

Он недолго помедлил. Николь промолчала, и Амаду торопливо рассказал ей свою историю.

– В тот день, когда меня приняли в колонию Лоуэлл, я гостил в Лагосе и получил от своей бабушки-сенуфо странное послание... оно гласило, что я должен срочно посетить ее. Я отправился к ней при первой же возможности через две недели, получив новую весть от бабушки, настаивавшей, что мой приезд – это вопрос «жизни и смерти».

– Я прибыл в ее деревню около полуночи. Моя бабушка проснулась и немедленно оделась. Мы долго шли по саванне в компании местных колдунов. И когда мы добрались до цели, я уже едва не обессилел. Это оказалась небольшая деревенька, именуемая Нидугу.

– Нидугу? – перебила его Николь.

– Совершенно верно, – ответил Амаду. – Там жил странный старик, нечто вроде верховного колдуна. Моя бабушка вместе с колдунами осталась в Нидугу, а мы с ним вдвоем отправились на близкую, лишенную растительности гору – к озерку. Мы дошли туда как раз перед рассветом.

«Погляди, – проговорил старик, когда первые лучи солнца упали на озеро. – Загляни в Озеро Мудрости. Что ты видишь?»

– Я сказал ему, что вижу тридцать или сорок похожих на дыню предметов, покоящихся на одной стороне озера.

«Хорошо, – он улыбнулся. – Ты действительно тот».

«Что значит тот?» – спросил я.

– Он так и не ответил. Мы обошли озеро и приблизились к тому месту, где на дне лежали дыни. Когда солнце поднялось выше, они исчезли из виду, и верховный колдун извлек небольшой фиал. Он погрузил его в воду, завинтил колпачок и передал мне. Он также дал мне камешек, напоминавший подобные дыням предметы, что остались на дне озера.

«Это самые важные дары, которые ты когда-либо примешь», – проговорил он.

«Почему?» – спросил я.

– Но через несколько секунд глаза старика полностью побелели, и он впал в транс, распевая ритмические напевы сенуфо. Он плясал несколько минут и вдруг внезапно нырнул в холодное озеро, чтобы поплавать.

«Подожди минутку, – закричал я, – что мне делать с этими дарами?»

«Повсюду носи их с собой, – ответил он. – Ты сам поймешь, когда настанет время воспользоваться ими».

Николь подумала: сердце ее бьется так громко, что даже Амаду слышит его. Она протянула руки через прутья решетки и прикоснулась к его плечу.

– А прошлой ночью, – проговорила она, – голос во сне – или, быть может, это был не сон – сказал тебе принести мне-фиал и камень.

– Именно так и было. Как вы узнали?

Николь не ответила. Она не могла говорить. Все ее тело сотрясалось. Мгновение спустя, когда Николь ощутила рукой оба предмета, колени ее так ослабели, что она уже решила – вот-вот упадет. Дважды поблагодарив Амаду, Николь просила его поторопиться, чтобы его не обнаружили. Она медленно дошла до своей кровати. «Как такое могло случиться? Неужели все было известно с самого начала? Как манно-дыни могли попасть на Землю? – Нервная система Николь была перегружена. – Я потеряла власть над собой, а ведь еще даже не отпила из фиала».

Одно прикосновение к камню и фиалу живо напомнило Николь о видении, которое посетило ее на дне ямы, когда она находилась на Раме II. Николь открыла фиал и, дважды глубоко вдохнув, торопливо проглотила его содержимое. Сперва она подумала, что ничего не происходит. Тьма вокруг нее оставалась непроглядной. И вдруг прямо посреди камеры образовался оранжевый шар. Он внезапно взорвался, разбрасывая краски в темноту. За ним появился красный шар, затем пурпурный. Отшатнувшись от яркой пурпурной вспышки, Николь услыхала громкий смех за окном. Она поглядела в ту сторону. Камера исчезла. Николь была снаружи, в поле. Было темно, но она могла видеть контуры зданий. Вдали Николь услыхала смешок. «Амаду», мысленно позвала она. А потом бросилась бежать по полю подобно молнии. Догнала идущего человека. Когда она оказалась совсем рядом, его лицо изменилось: это был не Амаду, это был Омэ.

Он усмехнулся снова, и Николь остановилась. «Роната», – позвал он. Лицо его увеличивалось. Оно становилось все больше и больше: сперва как машина, потом как дом. Хохот его оглушал. Лицо Омэ сделалось огромным шаром, поднимающимся вверх все выше и выше в темную ночь. Он вновь расхохотался, и нарисованное на шаре лицо разорвалось, окатив Николь водой. Она вся вымокла. Она была под водой и плыла в ней. Вынырнув на поверхность, Николь оказалась в пруду в оазисе – там, где семилетней девочкой предстала перед львицей во время поро. Все та же львица ожидала ее на берегу пруда. Николь вновь стала маленькой девочкой. Она была очень испугана.

«Я хочу к маме, – подумала Николь. – Ляг и усни, пусть будет покоен твой сон, запела она, выходя из воды». Львица не мешала ей. Николь поглядела на животное, и морда львицы преобразилась в лицо матери. Николь бросилась, чтобы обнять ее. Но вместо этого сама сделалась львицей, разгуливавшей по оазису среди африканской саванны.

Теперь в пруду плавали шестеро – все ее дети. Львица-Николь пела колыбельную Брамса, а дети один за другим выходили из воды. Женевьева... Симона... Кэти... Бенджи... Патрик... Элли. Каждый из них проходил мимо нее, направляясь в саванну. Николь устремилась за ними.

Она бежала по битком набитому стадиону. Николь снова приняла человеческий облик – стала молодой, атлетически развитой женщиной. Объявили последний прыжок. Направляясь к дорожке разбега в секторе тройного прыжка, она столкнулась с японским судьей. Это был Тосио Накамура. «Ты сделаешь заступ», – бросил он, хмурясь.

Подбегая к яме, Николь подумала, что летит. Она оттолкнулась от доски, взмыла в воздух, тщательно переступила и вновь подпрыгнула... приземлилась. Она поняла – прыжок удался. И направилась туда, где оставила свой костюм. Ее отец вместе с Генри бросились обнимать ее. «Отлично, проговорили они. – Очень хорошо».

Жанна д'Арк принесла золотую медаль к пьедесталу почета и повесила ее на шею Николь. Алиенора Аквитанская вручила ей дюжину роз. Кэндзи Ватанабэ и судья Мышкин стояли возле нее и поздравляли. По радио сообщили, что она установила новый мировой рекорд. Толпа стоя аплодировала ей. Николь глядела на море лиц и заметила, что в толпе не только люди. Там оказался Орел, он сидел в особой ложе возле секции, отведенной октопаукам. Все приветствовали ее... и птицы, и сферические создания с щупальцами; дюжина плащеносных угрей прижималась к окнам гигантской замкнутой чаши. Николь махала им всем.