Хроники Амбера - Роджер Желязны
Я опрометью побежал к камню, на котором только что стоял единорог. Рядом с камнем во мху виднелись следы острых копыт.
— Значит, мы действительно видели его… — пробормотал Джерард.
— Что-то видели, точно. Прежде тебе доводилось?..
— Нет. А тебе?
Я покачал головой.
— Джулиан божится, что один раз видел его, — сказал Джерард. — Издалека вроде бы. Говорит, что гончие не стали за ним гнаться.
— Какой же он красивый — шелковый хвост, золотые копытца…
— Да. Отец всегда говорил, что встреча с ним — добрый знак.
— Я бы тоже не отказался ее так расценить.
— Странное время он выбрал для появления… столько лет…
Я снова кивнул.
— Может, тут есть нечто особенное? Ну, он все-таки наш покровитель и все такое прочее… Может быть, мы что-то должны сделать?
— Может, и должны, но мне отец ничего про это не говорил, — ответил я и осторожно погладил камень, на котором стоял единорог. — Если тебе не безразлична наша судьба, если ты в силах подарить нам свою милость, благодарю тебя, единорог, — сказал я. — Но даже если это не так, благодарю тебя за то, что ты своим появлением озарил нашу жизнь в эти мрачные дни.
Мы ушли от камня и попили воды из родника. Взвалив нашу скорбную ношу на спину вьючной лошади, мы повели коней под уздцы и сели верхом только тогда, когда ушли далеко от поляны, где после нашего ухода стихло все, кроме поющего ручья.
Глава 6
Вечны непрестанные ритуалы жизни, неизменны надежды на лучшее бытие, а жаровни без огней не так уж часто попадаются на пути. Таков был итог моей житейской мудрости на тот вечер, помноженный на дух творческого вдохновения. Рэндом в ответ на это хмыкнул и кивнул.
Все семейство собралось в библиотеке. Я сел на краешек широкого письменного стола. Рэндом расположился на стуле справа от меня. Джерард стоял у противоположной стены, внимательно разглядывая развешанное по стенам оружие, а может, рассматривал гравюру Рейна, на которой был изображен единорог. Ни Джерард, ни мы с Рэндомом не обращали никакого внимания на Джулиана — этот развалился в мягком кресле около стеллажей, сложив руки на груди, вытянув и скрестив ноги и рассматривая исключительно свои ботфорты, сшитые из чьей-то чешуйчатой шкуры. Фиона, росточком всего-то в пять футов и два дюйма, стояла у камина, беседуя с Флорой, и зеленые глаза искрились, сталкиваясь с синими. Волосы Фи, ярче пламени, вероятно, были компенсацией за холодное сердце. Как всегда, глядя на нее, я чувствовал что-то подобное тому, что видит скульптор, когда работа завершена, инструменты сложены, и он отходит от своего творения, изучает его издали, улыбается и начинает задавать себе все новые и новые вопросы. То местечко, куда «скульптор» умело надавил пальцем и сотворил ямочку над ключицами, всегда восторгало меня как изюминка творения — особенно тогда, когда Фиона насмешливо или надменно запрокидывала голову, глядя на нас остальных как бы сверху вниз. Почувствовав, видимо, что я на нее смотрю, она едва заметно улыбнулась — гордячка, ясновидица, она прекрасно знала, что хороша собой, и мой взгляд ее нимало не смутил.
Ллевелла устроилась в углу спиной к нам и притворялась, будто читает книгу. Зеленоватые волны ее волос чуть-чуть не доплескивались до побережья — высокого темного воротника платья. Что означала ее любовь к уединению — сознательное отчуждение или элементарную осторожность, — этого я никогда понять не мог. Может, и того, и другого было понемножку. Ллевелла редко наведывалась в Амбер.
…То, что все мы – скорее кучка индивидуалов, чем настоящая спаянная семья, безусловный факт. Но мне требовалось большее – желание сотрудничать, соучаствовать. И я кое-что придумал, и Рэндом одобрил эту задумку.
Повеяло родным и близким, раздалось «Привет, Корвин» — и Дейдра потянулась ко мне. Я протянул руку, сжал ее тонкие пальцы, приподнял. Дейдра сделала еще один шаг ко мне — это было похоже на первое па какого-то старинного танца. Когда она остановилась, витраж решетчатого окна у нее за спиной обрамил ее головку и плечи, а богатый ковер на стене слева, казалось, еще ярче заиграл красками. Спланировано и разыграно как по нотам, безусловно. И все равно эффектно. В левой руке Дейдра держала мой Козырь. Все смотрели на нас, а Дейрдре улыбалась им, медленно поворачиваясь. Мона Лиза с пулеметом.
— Корвин, — промурлыкала она, поцеловав меня в щеку, — я, наверное, рано?
— Такое просто невозможно. Ты, как всегда, вовремя, — ответил я и обернулся к Рэндому — он уже был рядом с нами.
— Хочешь выпить, сестричка? — спросил он, взяв Дейдру под руку и кивнув в сторону буфета.
— О, конечно, спасибо, — ответила она, и Рэндом увел ее за вином.
Тактика его была яснее ясного: он старался если не предотвратить, то хотя бы отложить неизбежную стычку Дейдры с Флорой. Похоже, семейные трения остались такими же, какими я их помнил. В общем, если мне чего-то и стоило присутствие Дейдры, оно так или иначе несло в себе подобие стабильности, а стабильность сейчас важнее всего. Рэндом все-таки умница порой, когда сам этого хочет.
Я побарабанил пальцами по крышке стола, растер ноющее плечо, закурил сигарету.
И тут появился он. Джерард повернулся к двери, что-то проговорил… Мгновением позже он пожимал левую, единственную руку Бенедикта, последнего члена нашего семейства.
Ну что ж. Бенедикт явился по Козырю Джерарда, а не по моему, и это со всей очевидностью показывало, как он ко мне относится, и рассчитано было на то, чтобы дать мне кое над чем поразмыслить. Уж не Бенедикт ли надоумил Джерарда провести со мной легкую утреннюю разминку? Не исключено.
Джулиан встал, подошел к Бенедикту, пожал его руку и что-то сказал ему. Ллевелла, обернувшись, закрыла книгу и положила ее на полку. Улыбаясь, подошла и поприветствовала Бенедикта, что-то шепнула Джерарду, обняла Джулиана. Завязалась теплая, дружеская беседа. Что ж, и это хорошо. Очень хорошо!
Четверо против троих, при двух в середине…
Я ждал и смотрел на компанию, болтающую у противоположной стены. Семья в сборе, можно в любую секунду потребовать внимания и приступить к тому, для чего я и собирал всех. Но…
Уж слишком все было натянуто, напряжено. И
