Сборник - Фантастика, 1988-89 годы

Нам с братом нужна была квартира, и мы, ничего не побоявшись, в тот же вечер поспешили перебраться в новую квартиру.

И вот началась беспокойная ночь. Моя кровать стояла у той стены, с другой стороны которой была кровать девочки (она спала вместе с бабушкой). И начался под нами такой громкий стук, как будто снизу что есть мочи колотили молотком. Такое мучение продолжалось до полуночи.

Потом стук постепенно ушел куда-то в землю и слышался только какой-то шорох. Утром пришла хозяйка справиться о нашем самочувствии. Мы сказали, что все прекратилось в начале первого часа ночи.

С девяти часов утра мы ушли на работу. И когда возвратились, стук уже не повторялся.

В первый день к брату приходили два товарища, один - инженер, а второй - капитан Советской Армии. У этого капитана был револьвер, он хотел выстрелить в пол, а потом раздумал, самому стало смешно: в кого же?” Как ни удивительно, но подобные истории приключались и больше ста лет назад. Описание полтергейста мы нашли в рассказе И. С. Тургенева “Собака”. Впервые он был напечатан в 1866 году в “Санкт-Петербургских ведомостях”.

“Рассказ был задуман в 1859 году и вчерне написан в 1864 году,говорится в комментариях.- Но в течение двух лет писатель не решался его опубликовать, боясь, что и критика, и читатель сочтут рассказ безделкой”.

“В основе фабулы “Собаки” лежит действительный рассказ-быль, который Тургенев слышал на постоялом дворе и тут же его записал.

В 1861 году А. С. Суворин слушал эту историю в пересказе самого Тургенева: “Рассказ этот был так живописен и увлекателен, что произвел огромное впечатление…” Рассказ читался в салонах Баден-Бадена, Парижа, Ниццы; о чтении рассказа в Ясной Поляне в присутствии Л. ТЪлстого вспоминает его сын С. Толстой.

За исключением П. В. Анненкова, в современных литературных кругах рассказ был действительно большинством воспринят как “безделка”. У Анненкова сложилось иное мнение, впоследствии оправдавшееся: “…Не понимает публика наша простой, невыдуманной, просто сказавшейся вещи у писателя”,- писал критик своему другу.

Вот два отрывка из рассказа “Собака”.

“…Вернулся я к себе домой довольно поздно: у соседа в картишки перекинул - но притом, прошу заметить, ни в одном, как говорится, глазе; разделся, лег, задул свечку. И представьте вы себе, господа, только что я задул свечку, завозилось у меня под кроватью! Думаю: крыса? Нет, не крыса: скребет, возится, чешется… Наконец, ушами захлопало!

Понятное дело: собака! Но откуда собаке взяться? Сам я не держу: разве, думаю, забежала какая-нибудь “заболтущая”? Я кликнул своего слугу; Филькой он у меня прозывается. Вошел слуга со свечкой. “Что это,- говорю,- братец Филька, какие у тебя беспорядки! Ко мне собака под кровать затесалась”.- “Какая,- говорит,- собака?”- “А я почем знаю? - говорю я,- это твое дело - барина до беспокойства не допущать”. Нагнулся мой Филька, стал свечкой под кроватью водить. “Да тут,- говорит,- никакой собаки нету”. Нагнулся и я: точно, нет собаки.

Что за притча! Вскинул я глазами на Фильку: он улыбается. “Дурак,говорю я ему,- что ты зубы-то скалишь? Собака-то, вероятно, как ты стал отворять дверь, взяла да и шмыгнула в переднюю. А ты, ротозей, ничего не заметил, потому что ты вечно спишь. Уж не воображаешь ли ты, что я пьян?” Он захотел было возражать, но я его прогнал, свернулся калачиком и в ту ночь уже ничего не слыхал.

На следующую ночь - вообразите! - то же самое повторилось. Как только я свечку задул, опять скребет, ушами хлопает. Опять я позвал Фильку, опять он поглядел под кровать - опять ничего! Услал я его, задул свечку - тьфу ты черт! - собака тут как тут. И как есть собака: так вот и слышно, как она дышит, как зубами по шерсти перебирает, блох ищет… Явственно таково! “Филька! - говорю я,- войди-ка сюда без свечки!” Тот вошел. “Ну, что,- говорю,- слышишь?” - “Слышу”,говорит. Самого-то мне его не видать, но чувствую я, что струхнул малый.

“Как,- говорю,- ты это понимаешь?” - “А как мне это понимать прикажете, Порфирий Калитоныч? Наваждение!” - “Ты,- я говорю,беспутный человек, молчи с наваждением-то своим…” А у обоих-то у нас голоса словно птичьи, и дрожим-то мы как в лихорадке - в темноте-то.

Зажег я свечку: ни собаки нет, ни шума никакого - а только оба мы с Филькой - белые как глина. Так свечка у меня до утра и горела.

И доложу я вам, господа,- верьте вы мне или нет,- а только с самой той ночи в течение шести недель та же история со мной повторялась. Под конец я даже привык и свечку гасить, стал, потому мне при.свете не спится. Пусть, мол, возится! Ведь зла она мне не делает”.

Затем у рассказчика остался ночевать сосед. “Я подождал маленько и тоже погасил свечку. И представьте: не успел я подумать, что, мол, теперь, какой карамболь произойдет? как уже завозилась моя голубушка.

Да мало что завозилась: из-под кровати вылезла, через комнату пошла, когтями по полу стучит, ушами мотает, да вдруг как толкнет самый стул, что возле Василия Васильевичевой кровати! “Порфирий Капитоныч,говорит тот, и таким, знаете, равнодушным голосом,- а я и не знал, что ты собаку приобрел. Какая она, легавая, что ли?”- “У меня,- говорю,- собаки никакой нет и не было никогда!” - “Как нет? а это что?” - “Что это? - говорю я,- а вот зажги свечку, так сам узнаешь”.- “Это не собака?” - “Нет”. Повернулся Василий Васильевич на постели. “Да ты шутишь, черт?” - “Нет, не шучу”. Слышу я: он черк, черк спичкой, а тато, та-то все не унимается, бок себе чешет. Загорелся огонек… и баста!

След простыл! Глядит на меня Василий Васильевич - и я на него гляжу.

“Это,- говорит,- что за фокус?” - “А это,- говорю я,- такой фокус, что посади ты с одной стороны самого Сократа, а с другой Фридриха Великого, так и те ничего не разберут”. И тут же я ему все в подробности рассказал. Как вскочит мой Василий Васильич!” Славяне и другие народы верили в домового. По их понятию, это дух, который живет в доме и является хранителем дома. Иногда он наказывает людей за то, что они нарушают обычаи.

Мы в домового не верим. Но не сомневаемся, что какие-то реальные явления, в том числе и полтергейст, все время “подпитывали” фантастический образ.

А как считают ученые? Полковник М. Ребров на страницах “Красной звезды” ссылается на разговор с академиком Франком. “Обратите внимание,- рассуждал Илья Михайлович,- одно и то же облако за окном комуто кажется похожим на римского императора, а другому - просто на клок ваты. Есть люди, которые видят в небе лишь пустоту, другие - живую стихию… Надо научиться понимать язык природы. Ведь природа- это необыкновенно сложная и, увы, еще недостаточно изученная система”.

Так, “Известия” знакомят с гипотезой сотрудника отдела теоретических проблем АН СССР В. Исакова: это “моментальный гипноз”, в который человек погружается сам или его погружает кто-то из окружающих.