Фредерик Браун - Призрак шимпанзе

Роберт, конечно, знал, что сирен не существует в действительности, но так оно или нет, а одна из них сидела сейчас прямо перед ним. Он подошел поближе и на расстоянии в несколько шагов кашлянул.

Она вздрогнула, застигнутая врасплох, и, откинув назад пышную шевелюру, обнажила лицо и груди. Роберт смог лично убедиться в том, что она была прекрасна настолько, что ему никогда и в голову не приходила возможность существования в природе подобного совершенства.

Сирена оглядела его расширившимися от испуга глазами темно-аквамаринового цвета. Затем, осмелев, заговорила:

— Ты — человек? Мужчина?

Роберт на этот счет никаких сомнений не имел, а посему поклялся, что это — истинная правда!

Тотчас же выражение страха и обеспокоенности исчезло из ее глаз, и она улыбнулась.

— Я слышала о том, что вы существуете, но ни разу в жизни ни одного не встречала, — прошелестела она, знаком приглашая его сесть рядом на засохшую корягу.

Роберт не стал колебаться и повиновался. Они долго, даже очень долго, разговаривали, и, когда наступил миг ей сказать, что пора и в море уже возвращаться, он расцеловал сирену и пообещал снова прийти в следующую полночь.

Вернулся он в дом друзей, сгорая от счастья. Роберт понял, что безумно влюбился.

Так он ходил к сирене на свидания три ночи подряд и в конце концов признался ей в своем чувстве, заявив, что хотел бы на ней жениться… но вот мешала, дескать, одна проблема…

— Я тоже полюбила тебя, Роберт. И та проблема, о которой ты говоришь, может быть решена. Я просто призову на помощь Великого Тритона.

— Великого Тритона?

— Да. Он обладает магическими свойствами и способен изменить все так, что мы сможем пожениться. После этого он сам нас и обвенчает. Ты хорошо плаваешь? А то надо выходить к нему навстречу в море — Великий Тритон никогда к берегу не приближается.

Роберт заверил ее, что является первоклассным пловцом, и она пообещала переговорить с Великим Тритоном уже завтра.

Он вернулся домой к друзьям в состоянии полного экстаза. Он не знал, превратит ли Великий Тритон его горячо любимую сирену в человека или же, наоборот, сделает из него самого тритона — это его совсем сейчас не занимало. Он был до такой степени влюблен в свою сирену, что главным для него сейчас было превратиться в пару одинаковых существ, чтобы иметь возможность пожениться. Остальное значения не имело.

На следующий вечер, когда должен был решиться вопрос об их браке, он, придя на место, уже застал ее в нетерпеливом ожидании.

— Садись, — предложила она. — Великий Тритон подплывет чуть поближе и возвестит об этом трубным голосом раковины.

Обнявшись, так они и сидели до тех пор, пока довольно далеко в морских просторах не раздался зов раковины. Роберт быстро разделся и внес сирену на руках в воду. И они поплыли рядышком вплоть до того места, где их поджидал Великий Тритон. Роберт, перестав плыть, продолжал барахтаться.

— Взаимно ли ваше желание стать мужем и женой? — величественно обратился к ним Великий Тритон.

Они дружно, в едином порыве ответили «да».

— Тогда я провозглашаю вас моресупругом и моресупругой! — торжественно возвестил Великий Тритон.

Роберт сразу же почувствовал, что перестал плескаться на месте, легкое движение мощного извилистого хвоста отныне легко удерживало его на поверхности. Великий Тритон удалился.

Роберт подплыл к своей супруге, крепко обнял ее и горячо поцеловал.

Но что-то было не так. Конечно, поцелуй был по-прежнему приятен, но ничего в нем потрясающего, как ранее, не было. И он уже не чувствовал этого подобного электрическому разряду удара пониже поясницы, когда он предавался сему занятию с ней на пляже. Внезапно он заметил, что и поясницы-то у него, собственно говоря, не было… Но как же тогда…

— Но как же теперь? — обратился он к супруге. — Я хочу узнать, дорогая, как же мы…

— Ты хочешь сказать, как обеспечим продолжение рода? Ну что же, это совсем просто, дорогой мой, и не имеет никакого отношения к этим бесстыдным распространенным среди людей привычкам. Ты же знаешь, что сирены — млекопитающие, но яйцекладущие. Я снесу яйцо, когда придет время. Потом буду кормить грудью нашего вылупившегося из него ребеночка. А твоя роль…

— Моя роль…

— Она такая же, как и у всех рыб, дорогуша. Тебе и надо-то всего лишь погрузиться в воду, поплавать над яичком, чтобы оплодотворить его. Ты сам убедишься, это совсем просто.

Роберт аж застонал и тут же решил утопиться. Оставив юную супругу, он устремился в глубины океана.

Но, ясное дело, на то они и жабры, чтобы не дать утонуть.

Ужасная!

Помахав на прощание шерпам, оставлявшим его в этом месте одного и решившим разбить лагерь, сэр Шонси Атертон решительно двинулся дальше. Они находились сейчас в самом сердце страны Ужасных Снежных Людей, в нескольких сотнях километров к северу от Эвереста (в Гималаях). Этих существ временами видели на Эвересте, попадались они и в других горах Тибета и Непала. Но у горы Облимов, у подножия которой сэр Шонси оставил местных проводников, их было такое великое множество, что даже сами шерпы отказывались отправиться в эти края и предпочитали дожидаться его возвращения, если таковое состоится. Чтобы идти далее, требовалось мужество. Сэру Шонси его было не занимать.

Он слыл большим любителем женского пола, хотя и проявлял при этом достаточное благоразумие и рассудительность (то, что точно определяют выражением «знаток по части женщин»). Собственно говоря, именно по этой причине он и находился сейчас здесь, пытаясь в одиночку не только совершить опаснейшее восхождение, но решить и еще более непосильную задачу: спасти Лолу Габралди, если она еще была жива. Последнее почти автоматически означало, что ее захватили Ужасные Снежные Люди.

Сэр Шонси никогда не видел во плоти Лолу Габралди. Если говорить прямо, то и о существовании ее он узнал менее месяца тому назад, просмотрев единственный фильм, в котором она снималась. Но именно благодаря ему она внезапно сделалась самым фантастическим и невероятным существом на земле, самой красивой женщиной, самой очаровательной из всех кинозвезд, которых когда-либо давало миру итальянское кино. Сэр Шонси считал великолепным, что Италия оказалась способной породить такую актрису. Всего одним фильмом она затмила Брижит Бардо, Джину Лолобриджиду и даже Аниту Экберг в роли женщины-совершенства, за которыми охотятся все истинные ценители женщин. А сэр Шонси был среди них, пожалуй, самым выдающимся. Едва лишь увидев ее на экране, он понял необходимость либо узнать ее такой, какая она есть в жизни, либо умереть, стремясь к этому.