Ильдар Абдульманов - Царь Мира

Ее спас Эдик. Он приехал в резиденцию поздно и, поднимаясь в свой номер, вдруг остро ощутил какой-то пока непонятный сигнал. Войдя в комнату, он отослал Дарби, сел на кровать и сосредоточился. Аварийный сигнал исходил от эфэла, охранявшего Алину. Эдик даже не знал, что эфэлы следят за энергетическим состоянием охраняемого объекта. Он понял, что Алина почти при смерти из-за серьезного ослабления энергетических функций организма. Эдик выскочил в коридор и поспешил в номер Алины. Всполошилась охрана, выбежал Мак-Гроу. «Где она?!» — кричал Эдик. Мак-Гроу первый понял, что он ищет Алину. Он попытался связаться с Сергуниным и узнал, что они с Алиной уехали. Но никто не знал куда. Ошеломленный, Эдик сбежал вниз, к машине, не обращая ни на кого внимания. И остановился на лестнице, снова получая информацию от эфэла — о том, что состояние охраняемого объекта угрожающее. Эфэл запрашивал, продолжать ли охрану или перейти в «режим энергоподпитки». О том, чтобы отозвать его и с его помощью найти Алину, не могло быть и речи. Сергунин должен быть с ней, в отчаянии подумал Эдик, если он жив… Он должен ее охранять. И он приказал эфэлу перейти из «режима охраны» в «режим энергоподпитки». Это спасло Алину.

Она очнулась — ей показалось, что она просто задремала на минуту. На самом деле она потеряла сознание от слабости. С удивлением Алина обнаружила, что эфэл не парит над ней, как обычно, а принял форму нимба вокруг ее головы. Она улыбнулась и перевела взгляд на Олега. Тот смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Боль в теле прошла, осталось только жжение, зуд где-то внутри, во всех органах, но это было терпимо. Он видел перед собой Царицу, прекрасную, живую, улыбающуюся, с нимбом вокруг головы. Наверно, я уже умер, невольно подумалось ему, но тогда почему это жжение?…

После того, как вся царская охрана была поднята на ноги, один из охранников вспомнил о странном посетителе. Он не подслушивал разговор, но случайно услышал о шестой больнице. Еще несколько минут понадобилось, чтобы выяснить у перепуганных работников больницы, что Царица действительно там. Эдик готов был разорвать всех в клочья, но ему пришлось сдерживать себя — никто не был виноват в случившемся. Мак-Гроу с Эдиком на переднем сиденье на бешеной скорости мчался к больнице, за ним едва поспевала вторая машина с охраной, которая должна была идти впереди и показывать дорогу. Вместо этого знавший дорогу водитель второй машины держал связь с Эдиком, а тот говорил Дарби, куда ехать. В таком странном режиме царский кортеж домчался до клиники, Эдик и Мак-Гроу ворвались на этаж, где находилась Алина, и увидели Сергунина и второго охранника, наводившего на них стволы своих пистолетов. Эдик едва успел остановить своих эфэлов — иначе охранникам не помогла бы врачебная помощь.

Эдик ворвался в палату. И вдруг вся злоба его прошла. Алина была жива и удивленно смотрела на него, ничего не понимая. С кровати так же изумленно взирал на Царя Красавин. Эдик устало опустился на пол.

— Что же ты делаешь, Алина? — только и смог грустно спросить он.

Объяснение состоялось позже, в резиденции. Эдик старался говорить спокойно и пояснил Алине, что такие опыты невероятно опасны, что она чудом избежала смерти. Алина еще не восстановила полностью свои силы после случившегося и слушала его молча, лишь кивала, соглашаясь.

— Я люблю тебя, и мы должны жить друг для друга, — говорил Эдик. — Все остальные — это другие, чужие, пойми это. Они хотят нас уничтожить или воспользоваться нашими возможностями в своих целях. Я еще разберусь с этим визитером, он просто украл у тебя жизненную энергию…

— Не трогай его. — тихо, но решительно сказала Алина.

— Пообещай мне, что этого не повторится.

— Обещаю. Но ты его не тронешь. Ни его, ни сына.

— Хорошо, они останутся живы, хоть он просто-напросто отнял у тебя часть жизни. Но взамен ты должна мне поклясться, что теперь не будет ни театра, ни этих реанимаций, — вообще никакой благотворительности. Ты будешь принадлежать только мне, а я только тебе. Мы будем вместе. Я буду оберегать тебя, мы проживем долго, у нас родятся дети… — Эдик говорил быстро, но тут запнулся и замолчал. Потом продолжил с еще большей убежденностью: — Нам нельзя доверять никому, только друг другу. Даже самые близкие могут предать нас, потому что… Потому что они другие. Не такие, как мы.

Речь его становилась все более страстной и сбивчивой, он стоял перед Алиной на коленях, руки его жадно ласкали ее, а Алина, откинувшись назад, думала о своем сне, о человеке, которого она пыталась спасти от смерти, о том, что ей не хочется, чтобы все были другими, чужими, о том, что бешеная страсть Эдика и его ненасытность утомили ее… Она покорно отдалась ему, не отвечая на его ласки, а потом, когда он вышел, позвонила в больницу и спросила о Красавине.

— Кто спрашивает?

— Его родственница, — сказала Алина.

— Ему лучше, — сказала девушка, — врачи надеются, что он выживет.

Ответ ее был уклончивым. На самом деле в больнице был самый настоящий переполох. Приговоренный к смерти освободился от всех капельниц и трубочек и упругим шагом расхаживал по палате, ввергая в недоумение медицинский персонал. Ложиться и проходить положенные ему процедуры он категорически отказался. Ему хотелось одного — быть рядом с Алиной, любить ее и, если понадобится, отдать за нее жизнь.

Алина, однако, напрасно думала, что Эдик забыл о Красавине. Да и трудно было забыть — день спустя газеты и телевидение оживленно обсуждали чудесное исцеление, а пресс-секретарь Царя Сергей Калинин уверял всех, что это чушь, выдумка, дешевая сенсация. Сам Царь исчез на три дня, причем место его пребывания осталось в тайне даже для Мак-Гроу — Эдик не взял с собой телохранителя и отправился куда-то один, инкогнито. Одно это означало повышенную секретность происходящего. Журналисты не смогли проследить маршрут Царя и сбились с ног, разыскивая Красавиных, но и они исчезли. Только начальнику царской охраны и Мак-Гроу было известно, что, как только Царь вернулся, Красавин-старший был принят им, имел с ним получасовую беседу, после чего с личным и секретным указом Власова заехал в больницу, забрал сына — и оба они исчезли бесследно. О содержании указа не знали даже Клюкин и Дарби. Косвенное участие в его исполнении принял лишь Илья. Но и он знал только одно — почти в тот же день исчезли хранившиеся в резиденции сокровища арабских шейхов на сумму в несколько сотен миллионов долларов. Их увезли на огромном «Урале» в неизвестном направлении и даже без сопровождения охраны. Правда, с водителем «Урала» было два эфэла, и, если бы Илья вздумал провести дознание или хотя бы сопоставление фактов, он бы понял, что за рулем был Красавин-старший. Но Илья не собирался этого делать, он лишь в шутливом тоне осведомился у Царя, куда исчезли сокровища. И получил грубый ответ: «Это тебя не касается. Не интересуйся этим и не болтай». Больше Эдик об этом не упоминал и, несмотря на свою разговорчивость, никому об этом не говорил. Но на этот раз Мак-Гроу был рядом с ним, и он знал, что сокровища из машины попали в военный самолет, затем их переправили в Североморск, где перегрузили на подводную лодку. Но куда она отплыла и что это вообще означало, Дарби не знал. Он просто понял, что Эдик, видимо, на всякий случай куда-то решил спрятать часть своих богатств. И то, что этим распоряжались Красавины — один в присутствии Эдика и Дарби организовывал сухопутную переброску, второй уже без них повез сокровища на подлодке, — означало, что эту часть операции Эдик не доверил никому, кроме человека, спасенного Алиной и безоговорочно преданного ей. Мак-Гроу запомнил маршрут, имена, не сомневаясь, что еще придется вернуться к этой тайне. Но когда после почти двух суток лихорадочной операции по вывозу сокровищ они вернулись и Алина спросила о Красавине, то получила ответ: