Владимир Михайлов - Свисток, которого не слышишь

– А если они найдут способ?

– Найдут возможность сесть? Допустим невозможное: найдут. Но можешь ли ты ручаться, что они не погибнут так же, как и наш экипаж? Молчишь?

– Я слушаю.

– Поэтому Земля не должна знать, что люди погибли здесь, на астероиде. Пусть эта чертова глыба считается благополучной во всех отношениях. В таком случае его очередь в программе исследований наступит лет через пятьдесят, если не позже. А к тому времени люди, может быть, научатся делать какие-нибудь прививки…

– Против чего?

Лог ответил не сразу:

– Одним словом, важно, чтобы они не оказались тут сейчас.

– Что же ты предлагаешь?

– Погибнуть.

– Я, наверное, страшно отупел, – пожаловался Силин. – Не понимаю.

– Погибнуть ведь можно везде: можно тут, а можно и на пути домой, в пространстве. Тогда искать некого и незачем: если машина взрывается в рейсе, от нее не остается ничего. Ты понял?

– Чего ж тут не понять, – ровным голосом сказал Силин.

– Для этого нужно, чтобы ты доложил, что на борту все в полном порядке. Потом, выждав некоторое время, ты снова установишь связь и сообщишь, что корабль стартовал и лежит на курсе. Для этой передачи ты изменишь частоту, чтобы иммитировать допплер: на самом деле у тебя ведь не будет дополнительной скорости.

– Что такого, – согласился Силин. – Элементарная задача.

Он сам удивился собственному спокойствию. Но ему и в самом деле не было страшно сейчас. Наверное, он еще просто не осознал всего.

– Рад твоему самочувствию, – проговорил Лог. – Эту вторую передачу лучше будет прервать на полуслове. Правдоподобнее. И после этого – ни в коем случае не отзываться больше! Как бы тебе ни хотелось, как бы они ни страдали.

– Это будет трудно, – тихо сказал Силин.

– Очень. Но ты сможешь. Ты сильный парень. «Нас двое могучих, сказал Камал».

– Ну, дальше?

– Дальше? «Но она верна одному».

– Да нет, я… Лог, слушай: ты это о Лиде?

– Это стихи, к ней они не имеют отношения.

– Почему ты так поздно начал летать, Лог? Из тебя вышел бы капитан.

– Не знаю. Боялся, наверное. Мне кажется, что я – вроде нашего Дятла – рассчитан на разовое употребление. Но кому нужна сейчас моя биография? Главное ты понял: чтобы избежать искушений, корабль надо взорвать во время второго сеанса связи.

– Взорвать? Корабль?!

– А как ты хотел? Уверить всех в своей гибели – и потом ждать, не выручит ли счастливый случай? Не надо обманывать себя, великий вождь: на этот раз лучше обойтись без иллюзий. Помни: ты спасешь многих на Земле. И Лиду.

– Да. Спасу от себя – это ты имел в виду?

– Нет. – Спасешь – потому что он обязательно полетит, узнав, что тебе грозит беда. Я ее знаю. Словом, думай об одном: мы выиграли трудный матч, продержались до последнего свистка. А что будет потом в раздевалке, зритель этого не увидит.

– Насчет последнего свистка не согласен, – сказал Силин.

– Вот как? – подчеркнуто удивился Лог.

– Ты слышал его?

– Как тебя сейчас.

– А я считаю, что последний свисток – это первый, которого ты больше не слышишь. А пока слышишь, игра продолжается.

– Это ничего не меняет; взорвать корабль надо. Иначе «Драконы», возвращаясь, нашарят его локаторами и вся наша сказка расползется по швам.

– Мне надо подумать, Лог. Взорвать корабль… Мне ведь не себя жаль. Я не стану обещать тебе сразу. Ты должен обождать.

– Черт! – сказал Лог. – Думаешь, сидеть тут так приятно?

– Приходи сюда.

– Хитер, хитер…

– Какая тебе разница, если в любом случае выход один?

– Разница есть. Хотя бы в том, что мне не хочется лишний раз тащиться через этот сумасшедший лабиринт, созданный господом в приступе белой горячки. Правда, звездный шейк мне стал даже нравиться, но этого слишком мало.

– Соберись с силами и приходи. Подумай: если я откажусь от твоей программы, выполнять ее придется тебе самому.

– И не подумаю. За людей на Земле ты в таком же ответе, как и я. Почему же я должен тебя уговаривать?

– Ну, ладно. И все же подожди полчаса.

– Да к чему?

– Я не верил, что мы справимся вдвоем. Ты убедил меня, и мы выиграли. Теперь моя очередь сказать: потерпи полчаса – и я что-нибудь обязательно придумаю! У меня такое ощущение, что все кончится хорошо. А интуиция редко подводит.

– Господи боже, какой бесстыдный хвастун! Кто когда-нибудь слышал об интуиции Силина? Ладно, я погожу – чтобы наказать тебя за самоуверенность.

– Разве тебе самому не нужно время, чтобы подготовиться…

– К чему – к смерти? Ты начитался романтических книжек. Да человек готовится к ней всю жизнь! Или ты думаешь, что я еще студент и не могу обойтись без ночи перед экзаменом?

– Значит, ты ждешь.

– При одном условии: без лирики.

– То есть?

– Не вздумай выходить и идти сюда, чтобы предотвратить кошмарную драму. Помешать ты все равно не сможешь, только зря потратишь силы. В твоем распоряжении полчаса.

Наступила тишина. Силин встал, и у него закружилась голова. Он чувствовал, что не в силах до конца понять Лога, и поэтому не сможет и разубедить его. А придумать – что ж тут придумаешь?

Он прошелся взад и вперед по рубке, прикоснулся к пульту, провел пальцами по экрану. Резко повернувшись, вышел. Спустился в салон. Тут все осталось, как было, только кристофон выключился. Силин протянул руку, чтобы включить, потом опустил ее. Прошел на камбуз. Достал банку сгущенного молока, ударом ножа вскрыл ее. Молоко было горьким. Силин отшвырнул банку.

Еще минут пятнадцать бродил он по отсекам и коридорам корабля, не зная, куда и зачем идет. В коридорах лежала тишина, тускло, вполнакала горели плафоны. Иногда включался и, погудев немного, смолкал климатизатор. Корабль дышал, он жил бы и без людей, долго – многие годы, пока не выгорит топливо в малом реакторе. Убийство корабля – самое аморальное: он не может защищаться, это как убить спящего… Силин постоял около пандуса, потом спустился в киберотсек. Что-то изменилось там. Погодя, Силин понял: отключился инкубатор, в котором закончилось формирование ненужного биокибера. На табло инкубатора горела теперь надпись: «Включить в сеть контроля экипажа». Для чего? Зачем? Силин попытался понять это, но так и не нашел здравого объяснения. Отчаявшись, пожал плечами: бесполезный автомат, случайно родившись, просто жаждал дела; самому Силину тоже нужно было заняться хоть чем-нибудь. Товарищи по несчастью, киб и человек, на которых возлагались надежды и кто оказался не тем, за кого их принимали… «Ладно, помогу тебе, а мне уже никто не сможет»…

Он открыл инкубатор, бережно извлек тепловатую капсулу с торчащими из нее проводками и стал разбираться в том, как же присоединить ее. В конце концов он справился с этим. Больше и тут делать было нечего. До конца срока оставалось неполных пять минут. Силин пошел дальше.