Шмиэл Сандлер - Последняя любовь царя Соломона

Глава четырнадцатая

Прибавление семейства

Когда мы оторвались друг от друга, Тип стоял подле нас, и едва заметная тонкая усмешка кривила его губы: - Мадмуазель оформить как семьсот первую? - подобострастно спросил он, ехидно улыбаясь. - Мадмуазель никак не надо оформлять, - сказал я, едва сдерживаясь от хорошего пинка в его упругий зад. - У меня приятная новость, - сообщил Тип, продолжая вилять задом. - Ну что еще там? - Поздравляю, Ваше величество, у вас родился сын! - От кого? - живо подхватила жена. - От Лолиты-четыреста восемьдесят семь... - Свинья! - сказала жена и театрально влепила мне сочную оплеуху. Она хотела достать меня ногой, но я, зная ее привычки, мигом взобрался на шкаф. - Чтоб ты издох! - сказала жена, погрозила мне кулаком, и пошла из столовой. Мимоходом она уронила Типа и отработанным движением стукнула каблуком по его маршальской голове. - Послушай, замполит! - обратился я к Типу, когда жена вышла, - тебя бы следовало разжаловать, у тебя на глазах на меня покушаются, и ты не в состоянии что-либо предпринять! - Виноват, Ваше величество, но вы ведь сами прогнали телохранителей, Тип нежно ощупывал шишку на затылке. - Ну хорошо, - примиряюще сказал я, - пристройте ее куда-нибудь и положите хорошую зарплату. Я проверю. - Будет сделано! - он собрался уходить, но я вовремя задержал его. - Слышь, лейб-драгун, - сказал я, - что это за новости про моего якобы сына ты рассказывал? - Странно, что вы спрашиваете об этом, Ваше величество, - делано удивился Тип, - я ведь предупреждал вас, когда вы реквизит принимали, что одна из жен больна гриппом, а другая на сносях. Лолитой ее кличут, порядковый номер 487. - А че ты мне в глаза-то не смотришь, маршал? - Ваше величество, я очень даже смотрю в ваши глаза. - Ну, признавайся, матрос, проводил с ней политическую работу или нет? Я ведь дознаюсь, если уж на то пошло. Тип мелко задрожал, лоб его покрылся испариной. - Виноват, Ваше величество, я только раз читал ей лекцию о международном положении. - И этого было достаточно, чтобы сделать мне наследника. - Случайно вышло, Ваше величество. - Случайно говоришь? - я постучал костяшкой пальца по вытянутой головке Типа, - ну для первого раза мы спустим с тебя шкуру на барабан. - На барабан? - переспросил Тип и смертельно побелел. - Великолепный будет барабан для эстрадного оркестра. - Величество! - заорал Тип рыдающим голосом, - случайно вышло, ей-богу! - Прекрасный будет барабан, - продолжал я живописать его, - ударный инструмент из шкуры маршала, слыхал про такое? - Пощадите, Ваше величество! Прошу вашего милосердия. - Что ж ты, ублюдок, портишь жен-то моих? - Это было до вас, теперь я уже не смею глядеть на них. - Придется тебе переквалифицироваться, парень, пойдешь у нас по административной линии. - Ваша воля, но я и в гареме справился бы. - Ну да, пусти козла в огород... Вот что, паря, сдай ключи от гарема Веронике Абрамовне, а сам принимай дела в канцелярии тайной полиции. Тип, кажется, не верил ушам своим. - Да, парень, радуйся, шкуру с тебя снимать передумал. Заметь, пока передумал. Тип склонился в привычном подобострастном поклоне: - Ваше величество, - только и мог промолвить он. - Значит так, ты назначаешься начальником тайной полиции. Наушничать и фискалить ты, пожалуй, мастак, так что должность эта тебе в самый раз. - Ваше величество, век помнить буду! Тип по-прежнему оставался глубоко не симпатичен мне, но я ценил его поддержку в минуты, когда был еще совсем зеленый властитель, и закрывал глаза на его бестактные выходки. Несомненно, маршалу и не снился такой оборот дела и, в порыве благодарности за то, что так легко отделался, да еще и в выигрыше остался, он выдал мне засекреченную информацию: - Рав Оладьи, - сообщил он, - приказал мне следить за вами и докладывать ему, если застукаю вас за поеданием трефного. - И это все? - с сомнением допытывался я. - Нет, - смутился свежеиспеченный начальник тайной канцелярии, - он наказал мне блюсти вашу нравственность. - То есть? - Не допускать вашей интимной связи с главной фрейлиной, то есть Вероникой Абрамовной. - Опять Вероника Абрамовна, какая сволочь доносит ему о ней, знал бы, язык вырвал! - Его преосвященству стало известно, что вопреки дворцовому уставу вы настаивали недавно на интимной связи с ней. - Стало известно, значит. - Более того, ему кто-то передал кассету с записью вашей половой близости с Вероникой Абрамовной. Несмотря на духовный сан, рав просмотрел ее от и до. - А кондрашка его при этом не хватила случайно, сан-то его не позволяет смотреть на такое непотребство? Я был зол, как никогда: любят все-таки в иудейском государстве внюхиваться в чужую жопу. - Насчет кондрашки судить не берусь, но говорят, до сих пор старик не в состоянии оправиться от нервного потрясения. - Что же его так потрясло? - Он не может простить вам, что во время коитуса вы не соизволили снять корону. - А я с тебя пример беру: ты сапоги не снимаешь, а я корону. - Сапоги это предмет туалета, - возразил Тип, - а корона все же священная деталь. - Я не очень уверен, что именно из-за короны его трясло. Жаль, что совсем душу не вытрясло! - Я тоже так думаю, но с другой стороны, Ваше величество, вы просто молодец, пошли на поправку. - Почему ты так думаешь? - Не скромничайте, Ваше величество, сумели же вот старикашку в конфуз ввести, а ведь совсем недавно у вас это не совсем получалось. Его возбужденный вид и неудержимое веселье показались мне подозрительными, и я без подготовки шарахнул его сходу по лбу: - Послушай, маршал, а это не ты, случайно постарался с кассетой? - Не понимаю, Ваше величество, что вы имеете в виду? - Уж, не ты ли, говорю, порадовал старикашку эротическими сценами? - Как вы можете, Ваше величество, - веселье его как рукой сняло, - я ведь ваш человек, до корней волос. - Хорошо, иди отсюда, мой человек, пока я тебе эти волосы не выдрал. - За что гневаетесь, Ваше величество? - За невыполнение приказа, сволочь! Я же наказывал тебе снять все видеокамеры. - Я снял, Ваше величество, - божился Тип, - наверное, Евсеич насажал повсюду своих агентов. - Евсеич? - сказал я с удивлением, - это ты рава Оладьи так называешь? - Так точно, рав Оладьи со своей братвой, - не удержался он от морского лексикона, но тут же поправился, - со своей агентурой. - Скажи, моряк, а почему у него такая не марокканская фамилия? - А потому что он русский, Ваше величество. - Русский?! Я был совершенно поражен эти открытием. Мне бы это в голову не пришло: густые черные брови рава, его смуглая кожа и не по размерам большая чалма, которая придавала его облику законченный вид бродячего дервиша, выдавали в нем сугубо восточного человека. - Абсолютно русский, Ваше величество, - развеял мои сомнения Тип, - в России он был номенклатурный работник и писал атеистические книжки на тему "Религия опиум для народа", а потом приехал в Израиль и подался в марокканцы, то есть в марокканские евреи. Для этого он перекрасил брови и сделал пересадку кожи по методу Майкла Джексона. - Но почему в марокканские, он ведь и в турецкие мог, или курдские евреи податься? Слава богу, общин еврейских у нас хватает. - Так-то оно так, да только вот марокканские евреи занимают второе место в стране по численности, электоральный потенциал их чрезвычайно высок, а потому каждый, кто претендует на власть, обязан в некотором роде стать марокканцем. - В каком это роде, конкретнее, пожалуйста. - Ну, к примеру, все политические деятели накануне выборов почитают за честь справлять традиционные праздники марокканских евреев: облачаются в марокканские одеяния и поглощают неимоверное количество марокканской вкуснятины. - Ну и что? - Господин Евсеев сразу сообразил, что путь в высшие политические сферы простому русскому еврею лежит через национальную кухню марокканских избирателей, и довольно успешно переквалифицировался в выходца из северной Африки. - Как это ему удалось? - На первых порах он надел кипу - в ортодоксальных кругах Израиля, кипа это нечто вроде членства в коммунистической партии в бывшем СССР, а потом замахнулся и на чалму. - Странно, так вот взять и наплевать на общинные корни, - недоумевал я. - Потребует электорат, так волком завоешь ни то что в марокканцы пойдешь. В сущности, это ведь совсем неплохой вариант, Ваше величество. - Может быть, я не пробовал. - Придется, - сказал Тип, - если хотите в большую политику. - Ну хорошо, иди ты со своей политикой куда-нибудь подальше, я должен подумать. - Тут и думать нечего, Ваше величество, если что марокканская братва вас поддержит. - Я же просил тебя удалиться! - Все, меня уже нет, Ваше величество, испаряюсь. Он действительно исчез мгновенно, будто растаял в воздухе. Старый мудила! - злился я на рава, набирая номер телефона Вероники: - Милая, я хочу тебя видеть. - Мне не велено. - Что значит не велено, лапа моя, к тебе, кажется, царь обращается, а не какой-то там торговец редиской. - Я знаю, Ваше величество, но меня держат взаперти, и говорить с вами я могу только по телефону. - Послушай, родная, что значит по телефону, какая сволочь заперла тебя? - глухое раздражение разливалось у меня в груди, - да я в бараний рог... - Ваше величество, вам не стоит горячиться, я выполняю распоряжение его преосвященства. В трубке что-то щелкнуло, и голос Вероники пропал.