Вадим Селин - Мой милый лебедь

Проводник привел нас в дом того старика. Да уж, хоромы неописуемые. Неумело плетеные кресла из древесной коры, кривые окна, на стенах неизвестно зачем висели тряпки разных размеров и расцветок. Наверное, для красоты. Вообще я заметил, что этот дом самый богатый. По виду - точно.

Я обнаружил, что следом за нашей связанной компанией идут жители деревни. Внимание женщин было устремлено на платье Кристины. Они перешептывались, кивали головами, завистливо смотрели на платье.

От Броневич это обстоятельство тоже не укрылось, она сказала мне:

- Восхищаются зарубежной индустрией.

Я, конечно, согласился. Понимаю зависть этих темнокожих женщин. Наверное, представляют себе, как приходят в таком платье в какое-то людное место, и все начитают изумляться потрясающей красоте платья. И как оно чудесно на женщине сидит. А другие дамочки завидуют отнюдь не белой завистью.

- Ты иди сюда, - приказал мне старикашка.

Я посмотрел на одноклассников и учителей, чтоб они мне посоветовали, идти или нет.

Клим кивнул головой: "Иди, а то, как бы чего хуже эти изверги не сделали".

Пришлось подчиниться. Ну, я и пошел. Подошел к деду. Он толкнул меня (вот хам!) вперед по направлению к своим слугам. Я едва не споткнулся.

- Эй, ты, ущербный, сейчас я тебе руки отобью! - раздался возмущенный голос Кристины.

Да я бы и сам ему руки отбил, будь мои развязаны. А связали их, должен вам сказать, хорошо. Крепко, на славу.

- Его в тумбу, пусть дойдет, - распоряжался дед.

- Что за тумба? Куда дойду?

- Туда, - коротко сказал старик.

Меня повели через всю деревню, (а она была приличных размеров, кстати) туда. Это оказался склад овощей. И это тумба что ли? Вручив корзинку и развязав мне руки, слуги удалились. Что мне делать с этой корзинкой? Я стоял и тупо смотрел то на овощи, то на корзинку. Потом меня посетила умная мысль. Надо корзину наполнить овощами! А дальше что? Отнести ее обратно в дом древнейшины? Ага, сейчас! Можно подумать я дешевая рабочая сила. Эксплуататоры! Так, руки у меня развязаны. Уже хорошо. Я размял кисти по методике "мы писали - мы писали, наши пальчики устали, мы немножко отдохнем и опять писать пойдем". Да-а, глупая все-таки методика, если вдуматься. Куда ОНИ пойдут после того, как руки отдохнут? Ведь ОНИ вроде бы никуда не уходили... Нет, это я перепутал. Правильно поговорка звучит "... мы немножко отдохнем и опять писать начнем", а не "пойдем". Но из таких ляпов и состоит жизнь. Вот всем известный пример про курочку Рябу. Дед с бабкой упорно пытались разбить золотое яйцо, которое снесла для них курица с диковинным именем. Били-били - не разбили. Мышь пробежала, хвостиком яйцо задела и оно разбилось. И тут дед с бабкой начали рыдать, так как мышь угрохала яйцо. Спрашивается - почему они льют слезы? Ведь мышь сделала дело, которое никак не могли совершить старики, помогла им. По идее, надо радоваться и благодарить мышку, а они плачут. Логика у деда с бабкой напрочь отсутствует. Как они, такие нелогичные, до старости дожили? Подозрительная сказка. Вот еще один всем известный пример с Дональдом Даком. Он все время ходил в матроске, ничего более. Ни штанов, ни кроссовок. Только матроска. Когда же Дональд выходил из душа, он... обматывался полотенцем. Зачем?

Надо бы все классические (и не только) сказки подвергнуть логической экспертизе.

Поизумлявшись еще немного над сказками, я начал незаметно для себя машинально наполнять корзину овощами. Потом опомнился и вытряхнул их на место. Я же не раб!

За спиной послышались мягкие шаги. Я обернулся. Слуги.

Осмотрели корзину.

- Почему не положил в нее овощи? - грозно поинтересовались они.

- А разве надо было это делать? - я изобразил удивление.

- Да! Вот мы тебя сейчас проучим! - один из слуг замахнулся копьем, явно намереваясь меня им ткнуть. Отметив про себя, что они разговаривают на чистейшем русском, я стал изворачиваться.

- Крутится еще, как угорь!

Надолго моих маневров не хватило, так как второй дикарь схватил меня за руки, заломил их назад и прижал к стенке. Первый занес копье. Я не растерялся и вывернулся из лап "заднего". Я вообще от природы гибкий. Не зря же я в танцевальный кружок ходил. Правда, один раз. Это мелочи. "Задний" на время был поражен.

Взмахнув еще раз копьем, первый предстал перед задачей: в какое именно место его вонзить? Пока он думал, я вспомнил, что у меня в кармане газовый баллончик. Достал его, щедро распылил по помещению и побежал через деревню. Послышался вой и непонятные мне слова. Скорее всего, это были маты.

Влетев в хижину древнейшины, и отметив про себя, что жилплощадью старик обделен не был, я завопил:

- Стакановна! Спаси!

Поражаюсь: почему я именно к англичанке обратился? Почему на "ты"?! Стакановна - добрая душа, всеми силами хотела меня прижать под крыло, защитить. Жаль, руки у нее, как и у других были связаны. А у меня развязаны. Я заметил, что в доме деда посторонних никого не было. Только пленники молча гуляли по лачуге. В мгновение ока я всех освободил, развязал им конечности. Пробежав мимо двери, я краем глаза увидел несущихся в мою сторону тех дикарей, которым я забрызгал глаза.

- Срочно прячьте меня!

Все стали срочно прятать меня, даже не поинтересовавшись, кто за мной гонится. Какой у нас класс слаженный! Прямо душа радуется.

- За мою спину ныкайся! - предложил Мишка. Какой все-таки он милый.

- Отвали ты со своей тощей спиной, прячься под моё боа, нет, лучше под платье! - зазывала Кристина.

От этой явно рискованной перспективы я отказался.

- Болваны вы все! Давай, спрячься в космосе! - сказала Сатай.

Все посмотрели на неё с легкой грустью в глазах.

- Нет, лучше под столом! - внесла более конструктивное предложение Сатай.

Я выбрал этот вариант. В миг я залез под стол. Затаился. Стол был накрыт каким-то жалким подобием скатерти. Цветастой, порядком драной. Через одну из дырок мне открывался изумительный вид помещения. Я заметил, что все пленники сложили руки сзади, изображая, что до сих пор связаны.

Послышался топот, потом разъяренные возгласы:

- Где он?

- Кто? - проявила интерес Виктория Стакановна.

- Он!

"Дурака кусок! - так и подмывало меня воскликнуть. - Вот же я, под столом сижу!" - но раздумал.

- Кто? Приметы попрошу, - сумничала англичанка.

Людоеды сначала растерялись, затем, восстановив в памяти мою внешность, описали меня:

- Рост один метр семьдесят пять сантиметров, глаза карие, волосы темно-русые, средней длины, немного вьются, кожа смугловатая. Довольно симпатичный. "Надо же! - восхитился я под столом. - Да им нужно в милиции работать, в отделе уголовного розыска, фотороботы составлять. Как точно меня описали! А они, оказывается, знакомы с измерительными единицами. Ах, как эти мерзавцы верно все подметили, особенно то, что я симпатичный. Я просто мачо".