Вадим Проскурин - Добрая Фея

2

Ольга услышала, как во входной двери поворачивается ключ. Секундой позже дверь открылась.

— Мама, ты дома? — донесся из прихожей голос

Андрея.

— Дома, — отозвалась Ольга.

Она отметила, что Андрей впервые назвал домом Сашину квартиру. Это хороший признак, она боялась, сын будет дольше привыкать. Развод родителей — большая психологическая травма для ребенка, когда Ольгина мама бросила Ольгиного папу, Ольга злилась, плакала, устраивала истерики, стала хуже учиться… А ведь она никуда не переезжала, ей не приходилось ездить в школу на метро. А Андрей принял изменения в своей жизни очень легко, как будто вообще ничего не случилось. Как бы не вышло, что это затишье перед бурей…

— Саша дома? — спросил Андрей.

— Нет, работает, — ответила Ольга. — Он говорил, поздно придет, у него там какие–то проблемы с начальником. Кстати, не Саша, а дядя Саша или Александр Петрович. К взрослым надо обращаться уважительно.

— Как скажете, маменька, — отозвался Андрей.

У Ольги заныло сердце. Это было так похоже на обычную манеру Кости реагировать на заслуженные замечания… Почему дети берут от отцов только самое худшее?

— Не ершись, — сказала Ольга. — Обед на столе, поставь в микроволновку, разогрей.

— Хорошо, разогрею, — сказал Андрей. — Знаете, маменька, а Александр Петрович мне сказал, что я могу называть его просто Саша и обращаться на «ты». Не надо, говорит, устраивать церемонии на пустом месте.

«Церемонии» — это одно из любимых Сашиных слов–паразитов. Еще он любит говорить «шаманство» к месту и не к месту.

Хлопнула дверца шкафчика для обуви.

— Пойду на кухню пошаманю, — провозгласил Андрей.

— Переоденься сначала!

— Конечно, маменька.

Ольга вздохнула. Нет, не легко принял Андрей изменения в своей жизни. Теперь будет до самого вечера называть ее маменькой, и ругаться с ним бесполезно. Будет складывать губы в кривой улыбочке, как Костя, и отвечать так же ехидно.

Запищала микроволновка. Ольга выключила телевизор и пошла на кухню. Посидит с сыном, попьет кофе, ребенок не должен чувствовать себя брошенным.

Как дела в школе? — спросила Ольга.

— Когда я ем, я глух и нем, — ответил Андрей и добавил после секундной паузы: — Маменька.

Ольга снова вздохнула.

— Извини, — сказала она. — Я сказала глупость. Не трави меня, пожалуйста, мне и так плохо.

«Не трави» — это была любимая присказка Кости. Не стоило сейчас так говорить.

Андрей ничего не ответил, только пожал плечами.

— Как дела в школе? — спросила Ольга.

— Нормально, — ответил Андрей.

— Хочешь, куда–нибудь съездим?

— А что, Саша тебе разрешает на его машине ездить? — удивился Андрей.

Ольга нахмурилась. Костя разрешал, а с Сашей они просто пока не говорили об этом. Да она и сама боялась садиться в его «Гелендваген», страшно дорогая машина, и эти непонятные кнопочки и рычажки, о назначении которых она хотела его спросить, но так и не спросила… Ольга просто забыла, что Костина машина осталась у Кости, очень трудно привыкнуть к тому. что в жизни изменилось почти все.

— Нет, я лучше дома посижу, — сказал Андрей. — Отдохну немного.

— Опять будешь в компьютер играть? — спросила

Ольга.

Андрей молча кивнул.

— Занялся бы лучше спортом каким–нибудь, — сказала Ольга. — Опять будет тройка по физкультуре в четверти. Настоящий мужчина должен быть сильным.

Андрей поднял голову, бросил быстрый взгляд на лицо матери, странно хмыкнул и отвел взгляд. Ольга почувствовала, что краснеет. И еще она почувствовала, что начинает злиться.

— Я серьезно говорю, — сказала она. — Будешь хлюпиком — никто тебя не будет ни уважать, ни любить.

— Как ты папу? — серьезно спросил Андрей. Ольга не сразу смогла подобрать нужные слова.

— Нет, не в этом дело, — сказала она наконец. — Просто… Нет, это слишком сложно, ты не поймешь.

— Конечно, не пойму, — кивнул Андрей. — Потому что маленький и глупый. А когда вырасту, у меня будут свои дети, они будут относиться ко мне так же, как я к тебе, и тогда я все пойму. А до тех пор — не пойму.

— Не надо меня злить, — заявила Ольга. — Мне очень плохо, очень тяжело, а ты…

Лицо Андрея вдруг стало холодным и жестким. Так выглядело лицо Кости, когда он злился по–настоя–Щему, на грани потери контроля над собой. Очень редко это бывало, примерно раз в год, а окончательно потерял контроль он только один раз, и этот раз стал последним.

— Конечно, тяжело, — сказал Андрей. — Надо ду. мать перед тем, как мужу рога наставлять. Я бы на его месте тоже тебя ударил.

Ольга открыла рот, попыталась глубоко вдохнуть, но горло перехватило. Она понимала, что должна что–то сказать, но не могла подобрать слов. Она вообще не могла говорить.

— Ну, так убирайся к своему отцу! — прошипела она, когда дар речи вернулся к ней. — Я тебя не держу!

— В субботу или воскресенье я к нему съезжу, — сказал Андрей. — Может, и насовсем переберусь к нему, не знаю. А это правда, что у него сейчас проблемы с деньгами?

— Откуда ты знаешь? — удивилась Ольга.

Они с Костей никогда не обсуждали при сыне финансовые проблемы — Костя стеснялся, а Ольга относилась к этому с пониманием. Тогда они еще понимали друг друга…

— Мы вчера с Сашей играли в кваку против друг друга, — сказал Андрей, — он меня убил три раза подряд, я говорю типа, ну ты меня достал, а он спрашивает типа, я тебя только в игре достал или по жизни?

— И что ты ответил? — спросила Ольга.

— Да ничего… Поговорили так душевно. Он вроде неплохой мужик. Я ему сказал, дескать, может, к отцу перееду, а он говорит, решай сам, только лучше не надо. Потому что у отца сейчас очень мало денег, он меня не прокормит, а просить у тебя постесняется.

— А Саша–то откуда знает про Костю и деньги? — удивилась Ольга.

— Ну, ты, мама, даешь, — хмыкнул Андрей. — Он же из КОБ, пробил по своим каналам, ему это несложно. Я бы на его месте обязательно разузнал бы все про тебя и про папу.

— Что еще Саша тебе рассказал? — спросила Ольга. — Про то, как…

Она хотела спросить про ту безобразную драку на кухне, но язык отказался повиноваться, она просто физически не смогла задать вопрос. Но сын понял и