Коллектив авторов - По ту сторону реальности. Том 3 (Сборник мистики и фантастики)

– Ну что? Освоился?! – раздался чей-то ехидный голос.

– Что это? Кто! Где?! – заволновался Егор.

– Да я же! Блим.

– Блим! Что вы со мной сделали! Куда меня дели! Возвращайте обратно!

– Не переживай, Егор. Ты распался на миллиарды атомов, твоя энергия заключена в био– и электромагнитном поле, и сейчас мы совершим маленькое путешествие.

– А можно, чтоб кожа была и глаза с ушами? Не по-человечески как– то всё. А что за био?

– Всё равно ты не знаешь. Какая тебе разница. Успеешь, вернёшься обратно.

И сдвинулось всё пространство, помчалось быстрее, ещё быстрее. Понеслись блики, сполохи, световые полосы, и Егор почувствовал, что они влетают в некую раскрытую дверь. А далее начался туннель. Где по светящимся сгусточкам они продолжили свой путь. И движение завораживало, хотя и действия его были ограничены, всё равно стало легко и свободно. Хотелось показать свою прыть и желанное стремление к конечной цели. Они попали в какой-то громадный город, в котором все перемещались по определённым правилам, заходя в какие-то здания, заводы, откуда многие возвращались уже другими, с изменённой частотой движения и мощностью, а кто-то и с новым другом (такое замечательное поле, искрится дружбой и расположением поддержки и взаимопомощи). А Дзунь и Блим всегда суетились рядом, помогали ему, подсказывали. И Егор после одного из таких заводов стал заметно медлительнее, но тяжелее, сильнее, чувствовалось, как мощность распирала его разбухшие мускулы. И он всем тяжелым телом, двигаясь, наконец, влился в завибрировавший от его энергии динамик:

– А-а-а-а-а! Я свободен! Какое невероятное счастье почувствовать себя энергией слова! Тем, что многие уши будут воспринимать в своём предназначении. Я болтаю, и я болтовня! Я на празднике, на торжестве свободы слова! Даже тёща и соседка Алевтина Петровна бессильны перед моим правом выбора, что и как сказать! – неслось звуковой волной по всей квартире.

В это время Елена Герасимовна открыла дверь ключом и вошла в коридор. Дочка послала её на переговоры с зятем. Вернее, она сама приняла решение. Сами понимаете, женская сущность в семье должна немножко главенствовать, а не муж – сходил пива попить. Да и без жены нельзя правильно закрутить шуруп в стенку. Семья – одно целое. Она поставила сумку на тумбочку и принялась снимать туфли. Но одновременно изнутри квартиры послышался дикий вопль с громким продолжением: «Я свободен!»

Елена Герасимовна замерла, икнула, быстро скинула обувь и ринулась в комнату. А оттуда неслось: «Невероятное счастье! Уши будут воспринимать… я болтаю… празднике, торжестве свободы… теща и соседка Алевтина Петровна бессильны!..»

Елена Герасимовна пронеслась по комнате, не увидев никого, на кухню, в ванную, везде было пусто. А голос орал упоённо и задиристо. И только на третий раз, проходя мимо стола, тёща обратила внимание на телефон, который орал, как мегафон на демонстрации. И она сразу поняла, что её зять где-то выпивает. Для начала переговоров подобная ситуация могла оказаться роковой. Поэтому Елена Герасимовна решительно взяла телефон и суровым, чётким голосом начала давать указания:

– Егор! Говорит Елена Герасимовна! Срочно вернись домой, в семью! Прекратить все пьянки, попойки, дешёвые застолья, оставить всех своих собутыльников и идти к жене! Нет сил терпеть такого отношения к семейным устоям…

С другой стороны экрана электромагнитное поле Егор наблюдало за гневным, трясущимся лицом своей тёщи. Её губы властно и презрительно размыкались и смыкались, расширившийся пупырчатый нос периодически, в молчаливые паузы, вдыхал и выдыхал, на лбу подрагивал завиток волос, а уши покраснели. А рядом с зятем, перед экраном, вздыхали и искрились ещё два поля – Дзунь и Блим. Зять, помолчав, ответил, что его сейчас нет в теле и что он поле. На что тёща ответила сарказмом: за ними скоро приедет комбайн. Пытаясь сохранить равновесие, уже все трое стремились убедить женщину в правдивости высказанной теории. Но Елена Герасимовна осталась неумолима: чтоб Егор через полчаса был дома, а они с дочкой зайдут через час.

Вскоре Егор сидел на диване да смотрел на стол. С представителями другой цивилизации Дзунем и Блимом он распрощался и теперь думал: то ли пойти на кухню, самому приготовить что-нибудь поесть, то ли подождать тёщу с женой.

Вика Викина

г. Нижний Новгород

Гиблые земли

Что нахохлился, ворон —                младший брат?Что ты вдаль глядишь,                не мигаючи?Аль недоброе чуешь ты в ночи?Только нет пути мне уже назад…

Забрели с тобой в место странное,В место гиблое, обжитое злом.Сердце стало вдруг – оловянное,Льдом сковало грудь,                 взяло на излом.

Утопленница

Страшно, милая, черной полночью,Черной полночью да в лесу глухом?Пахнет воздух здесь терпкой горечью,Терпкой горечью да грехом.

Ветер косы рвет, ветки – по лицу,Ветки по лицу да наотмашь бьют.Поутру тебя поведут к венцу:Не за милого замуж отдают…

Обещала ты и в любви клялась, —В верности клялась тут, под ивою.От любви своей ты не отреклась,Лучше уж принять крест с могилою.

И течет река по немым устам,Обнимает стан смерть холодная.Шепчет да поет над волной туман:«Вот теперь, краса, ты свободная!»

Потянуло враз брыдом горечи,Мгла холодная лижет по ногам.Все за часом час ближе к полночи,Хрубинг-меч звенит, ластится к рукам.

Хрубинг-меч горит синим пламенем,Сталь каленая на разрыв-траве.Зачарован он тайным знанием,В мандрагоровом полыхал костре.

Вышли из болот смерти воины,И доспехи их тленом тронуты.С человеческой плоти скроены,Жизни нет в очах, черны омуты.

Мой клинок в руках яростно запел,Разрубая тьму, плоть гнилую рвет.Ворон, черный брат, видно, захмелел,Стаю вольную он на пир зовет.

Смертью сытая, все звенела сталь,Силе верная, кровью пьяная.И струится свет, уходя в спираль,Растекалася даль багряная…

Карусельщик

В старом парке пустые скамейки.Дождик нудный прогнал детвору.Ветер только шуршит по аллейке,Бестолково гоняя листву.А по парку разносятся фуги,Где-то песню шарманка поет,И летят заунывные звуки,В тополях разбудив воронье…

Там горят огоньки карусели,Все по кругу лошадки бегут.И под вихри цветной канителиМанит к кассе раскрашенный шут.Карусельщик в пальто обветшаломСед и мрачен, годами горбат,Провожает с ухмылкой усталойДвух ребят, что пришли в старый сад.

Медный грошик – посильная плата.Просит младший мальчишка – давай?За себя заплатив и за брата,Старший шепчет: коня выбирай.Вот несутся качели по кругу,И смеются мальчишки взахлеб,Корчат рожицы, дразнят друг друга,Понукая лошадок в галоп…

Каждый круг – год вперед отмеряет,И старик машет мальчикам вслед.Карусель жизни блеск забирает,И спасенья обманутым нет.«Время кончено», клоун бормочет,И сползают с коней старики.Карусельщик-мальчишка хохочет,Бросив в пыль им двоим медяки…

Прощай, мой светлый эльф