Филип Фармер - Протест

Сержант молча кивнул.

— Это похоже на эпидемию. Социальное гниение, сэр. Хотя, может быть, влияет ужасная жара.

Закончив разговор с сержантом, Кэрд сел и задумался. Если бы от каждого органика не требовали получения степени доктора философии по криминологии, то их численность была бы куда большей, и Кэрд сейчас вряд ли испытывал бы недостаток кадров для выполнения операции. Так нет же, любой кандидат должен пройти психологический тест (который одновременно являлся и довольно хитрым идеологическим испытанием). В результате половина претендентов сразу же отсеивалась. После этого необходимо было проучиться шесть сублет в Вест Пойнте. И только лишь потом те кандидаты, которые сумели выдержать дисциплину и получить по всем курсам среднюю оценку В, становились пешими патрульными Департамента органиков, и им присваивался нулевой класс.

Ну что ж, придется обходиться тем, что имеется. Прогноз погоды, отображенный на одном из экранов, дополнительного оптимизма не вселял. К трем часам пополудни обещали сильный туман, а значит нельзя рассчитывать на «небесные глаза». Нужно было действовать быстро и решительно.

К одиннадцати часам Рутенбика не удалось ни поймать, ни даже обнаружить. Прежде чем покинуть здание, Кэрд еще минут пять занимался неоконченными делами. Автомобиль-робот из служебного гаража провез его по Бульвару Вуменвэй к площади Колумба и оттуда мимо Центрального Парка к Семьдесят седьмой Западной улице. Коммунальный жилой Блок имени Джона Рида занимал целый квартал и включал сто зданий на Семьдесят шестой и Семьдесят Седьмой улицах и небольших боковых улочках. По соседству от него, строго на Север, находился музей Естественной Истории. Едва миновав третий уровень наклонного подъезда, охватывающего здание, Кэрд вылез из машины, которая не спеша удалилась в западном направлении. Он вошел в просторный холл, украшенный в соответствии с модным в этом году микенским стилем. Со стен, с потолка и даже с пола — отовсюду улыбались золотые маски Агамемнона [Агамемнон — царь Микен, сын Атрея и Аэроны; центральный образ «Илиады» Гомера]. В середине холла находился фонтан, украшенный скульптурой Аякса [Аякс — греческий герой Троянской войны, который убил себя, ибо был побежден Одиссеем в споре за доспехи Ахилла], бросающего вызов богам. С потолка, протянувшись в направлении надменного и обреченного Ахея [Ахей — родоначальник ахейцев — одного из древнегреческих племен; в поэмах Гомера ахейцами называются все греки] и оборвавшись посередине, свисала рваная, излучающая желтый флюоресцирующий свет, молния. Вся это композиция, видимо, подобранная каким-то чиновником, несомненно, была призвана способствовать повышению морального уровня жителей: если вы настолько глупы, чтобы оказывать сопротивление воле правительства, добра ждать не приходится.

Вся беда в том, что, несмотря на стопроцентную грамотность и введение бесплатного образования в течение всей жизни, девять десятых зрителей ни разу не слышали об Аяксе, который пронзил себя мечом, а из оставшейся одной десятой большинству подобные страсти были совершенно безразличны. От морали не осталось ничего, а искусство, думал Кэрд, слишком тенденциозно.

Он поднялся в пневматическом лифте на верхний этаж и вышел у входа в ресторан «Зенит». Часы показывали 11:26. На вопрос поспешившего ему навстречу метрдотеля он ответил, что место для него заказано комиссаром Хорн. Тот пробежал пальцами по клавишам, и на экране дисплея появилось лицо Кэрда, сопровождаемое несколькими строками биоданных.

— Очень хорошо, инспектор Кэрд. Пройдите за мной.

«Зенит» считался элегантным рестораном для избранных. Устроившись на подиуме, негромко играли шестеро музыкантов, в зале слышались приглушенные голоса. Спокойствие нарушила Энтони Хорн, поднявшись из-за столика, чтобы приветствовать его. Протянув руки, она бросилась навстречу Джефу, ее просторное оранжево-пурпурное платье взметнулось волной.

— Джеф, дорогой!

Люди, мирно обедавшие за столиками, вздрогнув от неожиданности, с интересом смотрели на нее. Джефу показалось, что он вот-вот утонет в море шелка, духов и обильной женской плоти. Прильнув поневоле лицом к мягкой груди, Джеф мысленно сравнил ее с двумя планетами-близнецами. Подобная весьма пикантная ситуация не вызывала у него особого возражения, хотя, может быть, эти чувства и не отличались благородством. На какое-то краткое мгновение он ощутил умиротворенное спокойствие, словно припал к груди некоего единого и великого материнского начала.

Она отпустила его и улыбнулась, обнажив крупные белые зубы. Затем, взяв Джефа за руку, Энтони повела его к столику в той части зала, где располагались мясоеды. Несмотря на высокий рост Джефа — что-то около шести футов трех дюймов — она на добрых шесть дюймов возвышалась над ним, хотя не менее четырех из них вполне можно было списать на счет высоких каблуков. Плечи и бедра Энтони Хорн были очень широкими, а талия, наоборот, удивительно узка. Золотые пышные волосы, убранные в высокую прическу, напоминали треуголку, распространенную в восемнадцатом столетии — последний крик моды. Маленькие, плотно прижатые к голове ушки, были украшены массивными золотыми серьгами, отмеченными китайской идеограммой в форме рога.

Они уселись, и Энтони наклонилась над столом; груди ее напряженно подались вперед, словно два белоснежных волкодава, жаждущие освободиться от сдерживающего поводка, чтобы броситься на преследование добычи. Джеф встретил взгляд ее темно-голубых глаз.

— У нас большие неприятности, Джеф, — произнесла она, понизив голос.

— Правительство что-то узнало? — негромко спросил Джеф. Брови его от удивления поползли вверх.

— Пока нет. Мы…

Она остановилась на полуслове, заметив приближающегося официанта, высокого, бородатого сикха в тюрбане. Какое-то время они были заняты изучением напечатанного на бумаге меню и заказом напитков. «Зенит» столь строго придерживался утонченных правил, что здесь считалось признаком дурного вкуса отображать меню на экране. Официант удалился, и Хорн продолжила прерванный разговор:

— Ты помнишь историю Доктора Чанга Кастора?

— Надеюсь, он не сбежал? — утвердительно кивнул Кэрд.

— Вот именно, сбежал.

Кэрд хрюкнул, словно получил неожиданный удар в солнечное сплетение, но разговор снова прервался: в этот момент официант принес его вино и заказанный Энтони джин, а минутой позже подкатил складной столик с двумя подносами, уставленными тарелками. Заказы здесь выполняли быстро. Все блюда, очевидно, были приготовлены заблаговременно — то ли в прошлый Вторник, то ли два субгода тому назад, — а затем подвергнуты окаменению, обеспечивающему абсолютную сохранность в течение неограниченного времени. После выполнения обратной процедуры еду оставалось только подогреть и подать на стол.