Конни Уиллис - Последняя виннебаго
- Вы сказали, что, когда увидели шакала, он лежал в крайнем ряду справа, - заметил Хантер.
- Правильно.
- А вы ехали в крайнем левом ряду?
- Да, я был в крайнем ряду слева.
Они собираются заново расспрашивать меня, пункт за пунктом, и если я собьюсь, станут спрашивать: "А вы уверены, мистер Маккоум, что видели это? А вы уверены, что не видели, как сбили шакала? А его сбила Кэтрин Поуэлл, не правда ли?"
- Сегодня утром вы сообщили нам, что остановились, но шакал был уже мертв. Так? - спросил Хантер.
- Нет.
Сегура поднял голову. Хантер незаметно поднес руку к карману, потом положил ее на колено - включил записывающий аппарат.
- Я проехал дальше, не останавливаясь, около мили. Потом дал задний ход и вгляделся в него. Но он был уже мертв. Изо рта у него сочилась кровь.
Хантер ничего не отвечал. Он держал руки на коленях и ждал - старый прием журналистов: если выдержать достаточно долгую паузу, собеседник скажет то, чего не собирался говорить, - лишь бы нарушить тишину.
Я продолжал в том же тоне:
- Тело шакала лежало под углом. В этой странной позе он казался не шакалом, а собакой. - Я некоторое время помолчал, а потом проговорил: Это вызвало у меня тяжелые воспоминания. Я даже не думал ни о чем. Мне просто хотелось поскорее уйти от этого зрелища. Через несколько минут я вспомнил, что надо известить Общество, тогда я и остановился на дороге семь-одиннадцать.
Я опять замолчал. Сегура забеспокоился наконец и стал бросать вопросительные взгляды на Хантера. Надо было продолжать.
- Я подумал, что это ничего, что я смогу работать, но, когда приехал на место первого своего задания, понял, что ничего не получается, и вернулся домой. - Искренность, открытость. Вон как у Эмблеров это здорово получается. И ты сможешь не хуже. - Я был, должно быть, в шоке. Даже не позвонил своей начальнице, чтобы она послала кого-нибудь другого на губернаторскую конференцию. Единственное, что мне пришло в голову, - я остановился и потер лоб рукой, - надо с кем-то поговорить. Я попросил газету найти адрес моей старой знакомой Кэтрин Поуэлл.
Я опять остановился и решил, что хватит. Я уже и так сознался, что солгал им, и признался в двух преступлениях: уехал с места происшествия и прибегнул к помощи газеты для получения досье, нужного мне лично. Авось они этим удовлетворятся. Сначала я не хотел говорить им, что поехал к Кэти. Они поняли бы, что она рассказала мне про их приезд, и решили бы, что мой рассказ - это попытка оправдать ее. Но может, они следили за ее домом и знали уже, что я там побывал, так что нечего и стараться.
Молчание затянулось. Руки Хантера зашевелились на коленях и опять легли неподвижно. Из моего рассказа было неясно, почему я выбрал собеседницей Кэти, с которой пятнадцать лет не виделся, которую знал еще в Колорадо, но, может быть, они не догадаются, в чем тут дело.
- Эта Кэтрин Поуэлл, - спросил Хантер, - вы с ней были знакомы в Колорадо, не так ли?
- Мы жили в одном маленьком городке.
Опять пауза.
- Это не тогда умер ваш пес? - брякнул вдруг Сегура; Хантер бросил на него яростный взгляд, а я подумал, что в кармане рубашки у него не магнитофон, а копия записей ветеринара, где упоминается Кэти.
- Да, - сказал я. - Он умер в сентябре девяносто восьмого года.
Сегура раскрыл было рот, но, прежде чем он успел заговорить, Хантер спросил:
- Его третьей волной захватило?
- Нет. Его сбило машиной. Оба приняли искренне потрясенный вид. Эмблерам можно было поучиться у них.
- И кто же его сбил? - спросил Сегура, а Хантер наклонился вперед, и рука его механически скользнула к карману.
- Не знаю. Кто-то сбил и сразу уехал. Бросил его на дороге. Вот почему, когда я увидел шакала... Вот как я познакомился с Кэтрин Поуэлл. Она остановилась и помогла мне. Помогла внести моего пса к ней в машину, и мы довезли его до ветеринара, но было уже поздно.
Маска "на публику" на лице Хантера сидела плотно, не то что у Сегуры, чье лицо выражало одновременно удивление, догадку и разочарование.
- Вот почему мне захотелось повидаться с ней, - добавил я, сам не зная зачем.
- А в какой день была сбита ваша собака? - спросил Хантер.
- Тридцатого сентября.
- А как звали ветеринара?
Он задавал вопросы все в том же тоне, но на ответы не обращал внимания. Ему ведь показалось, что он сумел связать все ниточки, поймал меня на попытке выкрутиться, а оказалось, что он имел дело просто с людьми, любящими собак, и все его предположения лопнули. От этого допроса больше нечего было ждать, он уже заканчивал его. Только бы не расслабиться раньше времени.
Я нахмурился:
- Не помню. Кажется, Купер.
- А какая машина сбила вашу собаку?
- Не знаю. - В мозгу стучало: не джип. Что угодно, только не джип. - Я не видел, как его сбили. Ветеринар сказал, что, наверное, машина была большая, может быть, пикап. Или "виннебаго".
И тут я понял, кто сбил шакала. Все встало на свои места: старик, не пожалевший воды из своего сорокагаллонного бака, чтобы отмыть бампер, вранье о том, что они прибыли из Глоуба... Но сейчас мне надо было сосредоточиться на том, чтобы не дать им догадаться о Кэти и о том, как я хотел увидеть в ее глазах образ Аберфана. Похоже было на ту проклятую инфекцию. В одном месте с ней разделались, так она вспыхнула в другом.
- А следов от колес не было, по которым можно было бы узнать? - спросил Хантер.
- Что? Нет. В тот день шел снег. - Что-то отразилось, должно быть, на моем лице, он ведь с меня глаз не спускал. Я провел рукой по лицу: Извините. Эти вопросы заставляют меня пережить все опять.
- Простите, - сказал Хантер.
- Может быть, мы найдем все сведения в полицейском отчете? - заметил Сегура.
- Полицейского отчета не было. В то время, когда погиб Аберфан, убить собаку не считалось преступлением.
Это и следовало сказать. Теперь их потрясение было искренним, и они смотрели с недоверием друг на друга, а не на меня. Потом задали еще несколько вопросов и встали. Я проводил их до выхода.
- Благодарим вас за содействие, мистер Маккоум, - произнес Хантер. - Мы понимаем, что вам пришлось пережить.
Я закрыл решетчатую дверь. Да, конечно, Эмблеры старались ехать побыстрее, чтобы камеры их не засекли. Им вообще не полагалось ехать по Ван-Бюренскому шоссе. Это было незадолго до часа пик, а они катили по полосе водовозов и, конечно, шакала заметили только тогда, когда уже сбили его и поздно было что-то делать. Они знали, что за сбитое животное им грозит тюрьма и конфискация машины, а на шоссе тогда никого, кроме них, не было.
- Простите, я забыл еще спросить, - обернулся Хантер с дорожки. - Вы сказали, что сегодня утром ехали по заданию редакции. А какому?
Помни: выражай простодушную искренность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});