Евгений Торопов - Место под солнцем

Мир перед глазами погас. Хороший. И понятный. Понятный и хороший мир погас перед глазами, уступив место другому, умиротворяющему. Темнота и звезды. И темнота. Мягкий лиловый свет и очаровывающая музыка. Мчит на огненном коне Адонаи, размахивая сияющим мечом, а от этого все кружит вокруг плавным белым танцем. Темп убыстряется до алегретто и вот уже образовался целый вихрь игры света. И Голос, раскатистый и завораживающий. Приближающийся.

... Телегу подбросило на колдобине.

- Кхе-рхе-рхе, не повезло, - хрипло проговорил старик, поглаживая вожжами измотанную трудной жизнью престарелую клячу. Он закашлялся и замолчал. - Сейчас свезу тебя в город, - сказал он, - и там отдам в госпиталь, пускай разбираются врачи. Я в энтом деле не мастак (пф-пф самокруткой). Кхе-рхе... А сам на базар вот еду, может картошки мешок продам, если не ограбют по дороге. Иль не продавать, как ты думаешь? Молчишь. Вот то-то и оно... Ладно, ладно, не бормочи, скор уж приедем. Кто не ушибался - без этого скучна жизнь, нет встряски организму... Телегу вновь подбросило на яме. Кобыла остановилась. - Вот треклятая, - трепыхнулся старик и с трудом слез на землю.

Артур снова забылся и ему приснился радостный сон, потому что непонятно про что. А когда открыл глаза, то увидел над собой голубое-голубое... нет, не небо, а потолок сквозь ресницы, а когда очнулся совсем, потолок оказался не голубым, а грязно-грязно белым, а в нос ударил тошнотворный запах лекарств, больницы и больных, и невыносимо прокалывало ногу. На соседней койке стонал больной, над которым колдовала сестра милосердия, уговаривая его выпить полстакана ярко-красной, напоминающей томатный сок суспензии. Вдруг она заметила, что Артур открыл глаза, оторвалась от больного, испуганно перекрестилась и выбежала за стеклянную дверь в коридор, и долго был слышен пристук ее шлепанцев. Сосед продолжал постанывать, а где-то сзади, над головой заговорили.

- Вчера Близнецы новый Указ издали.

- Что там еще? - спросил драматический тенор.

- Сам не слышал - товарищ из пятнадцатой палаты сказал, - но, кажется, это точно. Что всех, кто родился за границей Китая а потом приехал, высылают обратно. Ничего постороннего, как Они гениально выразились.

Второй собеседник очевидно заволновался, заерзал на кровати и сквозь зубы процедил:

- Гады такие...

Первый не понял и обрадованно закивал:

- Правильно, правильно! Их, гадов, всех выселять надо. Заполонили страну - прохода нет, закабалили совсем, но Близнецы это вовремя раскусили. Они в открытую заявили, что живем мы неважнецки из-за приезжих...

Разговор прервал быстро и шумно вошедший Доктор, полноватый мужчина в очках и с темной растительностью вокруг рта, который сразу прошел к Артуру. Возле Артура он постоял несколько секунд, сощурив глаза, а когда вокруг зашушукались, изумленно воскликнул:

- Ну ты парень, даешь, караул! Почти наполовину был разобранный. Я еще переживал - такой красивый человек пропадает, а ты, караул, вдруг выжил. Нет, удивляет меня иногда народ!.. - Доктор вошел в раж и его удивлениям не было конца.

Артур впал в забытие. Наверное, прошли ночь, день и еще одна ночь - так показалось, - когда же он проснулся, нога почти не болела, лечение Доктора оказалось действенным, если не сказать чудодейственным. Кстати, почему я здесь, подумал Артур. Ведь я должен быть совсем в другом месте. Впрочем, и там, где я должен быть - зачем я там должен быть? Ох, суета сует, и ни единой возможности почувствовать себя человеком - Бог, знай себе, дергает за ниточки: пойди туда-сюда, сделай то-се, и опять ни одной лазейки, и опять обреченность и безысходность. Ведь мы все шли в Школу почувствовать себя Человеком! И быть Человеком. А вместо этого рутина, будни, никакого фейерверка жизни, никаких полетов мысли, лишь всегда и вечно один на один лицом к лицу перед Свалкой Истории. Насколько лучше, например, быть фермером. О, это счастье - быть фермером. А Вспомогателем быть не по мне - нет того стержня, который отличает властителей мира от овец. Например, такого, как у Тимоти, который считает, что жизнь это краткий проблеск сознания, который стоит потратить лишь на ярчайший взрыв деятельности. На битву за благо.

Артур скосил глаза к двери. В коридоре слышались нестройные голоса, перебиваемые размеренным щелканьем подкованных каблуков. Дверь взвизгнула и в палату сразу ввалилось много народу: желтые пятна гвардейцев, выделяющийся на их фоне "штатский" и, кажется, весь персонал больницы. Впереди всех был Доктор, который, расставив руки в стороны, кричал:

- Позвольте! Не пущу! Это госпиталь, а не базар! Именем Красного Креста!

Гвардейцы грубо оттолкнули Доктора к стене. Истые фанаты в исполнении приказов комиссара Джахари, равно как и фанаты односторонней жестокости, они хватали больных с постели, сверяли по списку происхождение и, если кто оказывался "ненастоящим" китайцем, волокли на улицу, где его уже дожидались тарахтящие весело и беззаботно высоколобые трейлеры. Доктор каждый раз обреченно приподнимал голову и всхлипывал: "Не имеете права!". Артур с удивлением взирал на непрошенных гостей. И тогда подошли к нему. Комиссар прочел табличку на кровати и недовольно спросил:

- Этого в списке нет!

- Не трогайте! - встрепенулся Доктор.

- Документы! - рявкнул комиссар на Артура. - Живо!

- Увы вам, - подал голос Артур, - я их потерял. Украли.

- Тоже уведите, - скомандовал комиссар и, кивнув в рот жевательную резинку, стал противно жевать.

Доктор совсем скуксился, и вдруг подошел к комиссару Джахари и ударил его по лицу. Комиссар тупо обернулся и... заорал! Он орал на весь мир, и он накинулся на Доктора, и он стал лупить его кулаками и ботинками. "Сволочь! Падаль иностранная", - только и раздавалось окрест. Вся палата застыла в молчаливых позах и ледяном напряжении. Артур метнул взгляд вокруг: крики и молчание. И тогда он прямо с кровати сиганул на спину Джахари, схватил за воротник и основательно встряхнул паршивца, только звонко клацнули зубы. Штатский махнул и гвардейцы гурьбой набросились на дерущихся, образовали кучу-малу, оттиснули своего комиссара к окну и, наконец, прилично измочалив и получив в ответ столько же, ну может быть чуть меньше, заковали Артура с Доктором в железо. Натерпевшийся страхов комиссар мстительно отряхнул свои желтые военные галифе, выпятил грудь колесом и с шипением произнес:

- Уведите эту свинью и эту сволочь врача, и, вообще, разберите весь этот притон к чертовой бабушке. Лежачих не брать!

И он ушел, зализывая прокушенный язык. Артура, подпинывая, погнали вниз двое - образ одного из них, с провалившимся носом и красным пятном от шеи до уха, врезался в память, казалось, навсегда, и втолкнули в фургон. От последнего толчка Артур засеменил, пытаясь удержаться в равновесии, но не удержался и упал, подмяв под собой нечто сухое и костлявое. Из-под него выкарабкался шаткий старичок, только охнувший на все извинения.