Неизвестен Автор - Диктатор

- Ну вот, - проворчал при виде Джедсона советник, - а вы мне не верили.

- Сволочь! - заорал Джедсон. - Ты меня предал!

- А что мне оставалось делать? - невозмутимо ответил Эрайде. - Должен же я завоевать расположение оккупационных властей!

Джедсона посадили в кузов и отвезли в какое-то селение. Над одной из хижин был водружен дрольфийский флаг. Джедсона отвели туда и оставили в маленькой комнате под присмотром двух солдат. Там он провел часа два. За это время он несколько раз просил, чтобы ему развязали руки, но солдаты не знали английского или не желали слушать Джедсона. Наконец в комнату просунулась голова и что-то сказала охранникам. Джедсона ввели в другую комнату. Там сидел за столом маленький толстый офицер, поминутно отиравший пот со лба (жара стояла изрядная).

- Это ты нарушил воздушную границу? - спросил он по-английски, со скучающим видом глядя в окно. Видно было, что Джедсон в этот момент занимает его меньше всего.

- Я - лантрийский президент! - сказал Джедсон.

- Может, ты и президент, - ответил офицер, - а может, и шпион. Хотя какие теперь шпионы? От самой границы ни одного серьезного сражения. Враги бегут от одного нашего вида. Срам один! - офицер, как видно, собирался пуститься в рассуждения, но вспомнил о пленнике, и лицо его исказила досадливая гримаса. - Документы-то у тебя есть?

Один из солдат положил на стол отобранные у Джедсона документы.

- Ну, такие я и сам рисовать могу, - пробурчал офицер. - Отправьте в центр депешу, может, там заинтересуются. Самолет, что боеприпасы привез, назад пустой летит?

- Пустой.

- Ну и отправьте на нем пленных, его в том числе, - офицер отвернулся к окну.

- А со вторым что делать? Он сам к нам пришел и на этого вывел.

- Пусть проваливает на все четыре стороны, не медаль же ему давать! Проклятая жара!...

Джедсона отвели на другой конец селения. Там на поле стоял небольшой транспортный самолет. Джедсону развязали руки и втолкнули его в грузовой люк. Затем подвели еще несколько человек, проделали с ними то же самое, и самолет поднялся в воздух. Пленные, судя по внешнему виду, были крестьянами, и Джедсон не решился заговаривать с ними по-английски. "Еще придушат", - подумал он.

В дрольфийском аэропорту пленных посадили в грузовик и повезли в город. Машина остановилась у серого мрачного здания, обнесенного высоким забором с колючей проволокой. Это было нечто вроде пересыльной тюрьмы. Здесь Джедсона лишили его шикарного, хотя уже и изрядно потрепанного, костюма и облекли в серую робу с нашитым номером, после чего отвели в большую камеру. На нарах вдоль стен и просто на полу размещалось человек сорок. На Джедсона никто не обратил внимания. Тот осторожно присел в уголке и обвел глазами соседей. Один из них выглядел человеком интеллигентным.

- Скажите, - спросил его Джедсон, - что с нами будет?

- Продадут, разумеется, - ответил тот по-английски, явно удивленный вопросом. - Или император издал новый закон?

- Не знаю я никаких законов! Я землянин.

- Тише! - воскликнул шепотом собеседник Джедсона. - В последнее время в империи идет шовинистическая кампания. Особенно культивируются антиземлянские настроения. Запомните: для всех вы горриец. Здесь никто не знает горрийского языка, и потому никому не покажется странным, что вы можете изъяснятся только по английски.

- Но ведь за убийство землянина полагается большой штраф!

- Штраф платит государство, а находящиеся здесь особой любовью к нему не пылают, иначе не попали бы сюда. Вы понимаете, национальное и государственное самосознание - не одно и то же.

- Так это все дрольфийцы?

- В основном да, политические и уголовные. У нас преступников не кормят даром, содержа в тюрьмах; у нас они работают в рабстве, принося пользу обществу.

- А сами вы?

- Тоже дрольфиец. Попал за свои демократические убеждения, - узник понизил голос. - Хилс думает, что ему удастся поднять страну за счет заключенных. За последние триста лет до Контракта ни разу не было таких репрессий. Но я еще не спросил, как вы попали сюда?

Джедсон на минуту задумался и решился.

- Я - лантрийский президент, - сказал он. - Мой вертолет потерпел аварию над захваченной территорией, а мой советник предал меня.

- А, так вы есть тот самый бездарный политик? Нечего обижаться, я называю вещи своими именами. Небось, оказали сопротивление солдатам? Вы вели себя, как последний идиот. Сколько вам осталось править?

- Почти две недели.

- Ваше счастье.

- Но за эти две недели с меня же сдерут деньги!

- Однако это лучше, чем пожизненное рабство, к которому приговорен я! - взорвался узник. Некоторое время он молчал, затем спросил примирительно: - Ваша фамилия Джедсон?

- Да.

- Моя Корг. Впрочем, возможно, когда-нибудь мне удастся выкупиться. Ваше счастье, что вы землянин! В соответствии с дрольфийскими традициями плененные правители обращаются в пожизненное рабство без права выкупа.

Джедсон подумал почти с благодарностью о ТТТ, гарантировавшей возвращение по окончании срока контракта.

- Когда нас продадут? - спросил он.

- Завтра. Вы кто на Земле?

- Служащий.

- Значит и вас ждет моя судьба. Ведь вы ничего не умеете?

- Как это - ничего?

- Технического образования у вас нет, за станком вы стоять не умеете, да и для физической работы не приспособлены. Ни один предприниматель на нас не позарится. Нас купит государство. А оно, в отличие от предпринимателей, о своих рабах совершенно не заботится.

- А вы, значит, тоже ничего не умеете?

- Почти что так, - усмехнулся Корг. - Я - доктор исторических наук, профессор Таудорского университета. Но империи не нужны гуманитарии, особенно такие, как я.

- Почему?

- Потому что я, как историк, вижу всю бессмысленность хилсовской затеи. Он думает создать сверхдержаву без материальной базы, без последовательного развития, только на подневольном труде, военной силе и энтузиазме.

- И своем богатстве.

- Да, этот авантюрист ни перед чем не останавливается. Он считает, что его личный вклад дает ему право ставить эксперименты над целым народом. Что ж, путем колоссальных усилий и народных страданий ему удастся временно достигнуть успеха. Но затем наступит неминуемая остановка, регресс, развал и катастрофа.

- Как вы смело говорите! А если я провокатор?

- Во-первых, я навидался этой мрази достаточно, чтобы быстро распознавать. А во-вторых, мне фактически уже нечего терять. Я ведь ООПП особо опасный политический преступник. Хуже этой статьи только ПТ политический террорист, но это уже расстрел без апелляций, и если меня сразу не подвели под эту статью, значит, и не собираются подводить. И вообще, давайте спать. Скоро вы будете лишены этого удовольствия на две недели, а я... - доктор махнул рукой.