Игорь Дручин - Древняя музыка Земли

Август близился к концу. Все чаще в ночные смены приходилось надевать свитер. От первых заморозков начали желтеть листья берез и вспыхивали багровым румянцем осины. Матушка Сибирь напоминала о приближающихся холодах…

Тот день был ничем не примечателен. С утра небо затянуло тучами и даже начал накрапывать дождь, но к полудню облака разогнало ветром, и проглянуло солнце. На буровой ждали приезда Самсонова, который должен был поставить бригаду на новую точку. Галя после завтрака уехала домой, в Серебряное, недавно выросшее из живописного села на берегу Иртыша в современный агрогород, пообещав вернуться с пятичасовым экранолетом. Собственно, в те дни, когда буровая не работала, у Гали был выходной, и она могла распоряжаться своим временем по собственному усмотрению, но обычно она оставалась в лагере, не доверяя никому кухонные дела, и к этому привыкли настолько, что Сима, дежуривший в тот день, был неприятно удивлен, когда друзья напомнили ему, что неплохо бы заняться обедом. Поворчав для порядка, он принялся за дело, решив не пугать своих товарищей слишком изысканным меню. Тем не менее, Гончарова, зная о его кулинарных способностях и опасаясь, что привыкший готовить из полуфабрикатов Смолкин сотворит из натуральных продуктов что-либо несъедобное, взялась ему помогать.

— Слушай, — Сима столь старательно выковыривал глазки из картофелины, что даже высунул язык, — ты не знаешь, чего это ей вдруг понадобилось домой?

— Она просила не говорить. Хочет подготовить для вас сюрприз.

— Саша, — обернулся Сима к Макарову, упорно терзающему графики палеомагнитных записей, — с чего человеку понадобилось устраивать нам сюрприз?

— Чудак. У нее же первого сентября начинаются занятия.

— А ты, Интуиция? — спросил он Мишу.

— Похоже, но по-моему, у нее просто день рождения.

— Ого! Это правда, Майя?

— Я же дала слово молчать!

— Хорошо, молчи. Только, если правда, закрой один глаз. И слово сдержишь, и мы получим информацию.

— Иди-ка ты!

— Ну и ладно! И так ясно. Миша зря не скажет. Даром что ли он носит почетное прозвище. Слушай, угадали?

— Отстань, смола! Я же сказала!

— Ты смотри! Она еще и обзывается. Эй, профессор! Кидай свои графики и готовь магнитофон. Кстати, а ты не мог бы эти самые палеомагнитные записи дать нам послушать. Хотелось бы знать, как выглядит эта музыка.

— Балаболка ты, — сказал, поднимаясь, Саша. Ему не хотелось оставлять работу, особенно когда что-то брезжило. По собственному опыту он знал, что потом будет трудно восстановить подобное состояние и вспомнить, какая закономерность улавливалась в многочисленных диаграммах, но раз намечался праздник, надо было подготовить музыку, а стереофон, по укоренившейся традиции, был под его опекой, Саша собрал графики и вразвалку побрел к буровому станку, где в приборном отсеке хранилась фонотека.

Отсутствие Макарова заметили, лишь когда настало время обедать. Субботин подошел к отсеку и стукнул кулаком.

— Эй ты, музыкант! Давай к столу! Да запусти нам что-нибудь повеселее.

— Сейчас.

Саша с готовностью выбрался из отсека, поставил стереофон на стол и вставил кассету. В полуденной тишине возникло тонкое, как комариный гуд, вступление, и тут же громыхнул мощный полифонический аккорд. Музыка звучала торжественно; ритмично наплывали могучие волны, каждый раз окрашиваясь в новую тональность, но все-таки в ней не было привычной мелодии, скорее композитор строил свое произведение на диссонансах.

— Где ты такое выцарапал? — спросил Смолкин, ошеломленный ритмичной мощью короткой музыкальной пьесы.

— Твоя идея. Древняя музыка Земли! — торжественно провозгласил Саша.

— Ну да! Так я тебе и поверил!

Вместо ответа Макаров снова включил стереофон, и снова забились могучие ритмы, расцвеченные калейдоскопом подголосков…

— Они все в одном роде? — спросил Сима, прослушав несколько пьес.

— Нет. Есть и поживее.

Саша погонял ленту и, найдя нужное место, включил воспроизведение. Здесь улавливалась, хотя и не очень отчетливо, какая-то мелодика, отдаленно напоминающая «Марш Черномора» Глинки.

— Какая скважина? — поинтересовался Субботин.

Неожиданный вопрос застал Сашу врасплох. Переводя палеомагнитные графики в звуковую запись, он не очень обращал внимание на номера скважин, стараясь найти наиболее ритмичные, со сложной вязью мелких и крупных зубцов, лишь бы поинтересней звучало, но теперь, осознав, что кроме «музыкального» применения такая запись могла дать и практические результаты в поисках ключа к расшифровке, он покраснел и пожал плечами.

— Не знаю, Миша. Я об этом не подумал.

— И я не думал, — улыбнулся Субботин, уловив причину Сашиного смущения. — Просто любопытно, какая скважина как звучит. Надо же каким-то образом различать музыкальные сочинения природы. Кстати, мне кажется, звучат они все по-разному, так что вряд ли записи помогут тебе расшифровать диаграммы. А, Майя? Ты у нас единственная с абсолютным слухом,

— Не знаю, — поскромничала девушка. После памятного разговора с Сашей на берегу ей не очень хотелось признавать свою исключительность перед своими друзьями в любом качестве. — Надо послушать еще.

— Тогда давайте обедать, — предложил Сима. — А ты, Саша, запускай подряд, только не очень громко, а то эта древняя музыка местами похожа на грозу.

Записи прослушали несколько раз, и Макаров, убедившись в бесплодности уловить что-либо похожее в разных отрывках, уже собирался сменить их на обычную музыку, как Майя вдруг насторожилась и попросила его вернуть предыдущий кусок записи. Внимательно прослушав два отрывка, она неуверенно сказала:

— В них, кажется, есть отдаленное сходство. Попробуй еще раз. Только, когда пойдет второй отрывок, плавно увеличивай скорость.

Теперь уже не только Майя, но и остальные уловили, что два куска из разных записей звучат местами почти одинаково…

— Вот сейчас, Сашенька, уже нужно точно знать номера скважин, — заметил Субботин. — Кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Скорость! Мы ведем магнитный каротаж с одинаковой скоростью, а так как ни один слой не имеет точного соответствия по мощности в тех точках, в которых мы бурили скважины, то ни одна диаграмма не похожа на другую. Значит, надо привести графики в единую систему размерности.

— Идея слишком любопытная, чтобы ее не проверить, — Саша взял магнитофон и направился к буровой. С полдороги он вернулся и поставил его обратно на стол. — Впрочем, наслаждайтесь музыкой. Мне она не потребуется, тем более, что у меня не такой тонкий слух, как у Майи.

Саша снова направился к буровой, но Субботин в два прыжка настиг его, подхватил и на руках, отчаянно барахтающегося, притащил к столу.