Сергей Герасимов - Искушение

Нет, подумал Юлиан Мюри, нет, это мы плохо придумали. Она никогда не убьет собаку. У нее слишком слабый характер для этого. А вот человека она бы смогла. Странно по­лучается. Странно.

Он поднял глаза. Улица не была освещена, только за дорогой светилось окошко. Вот и все, если не считать луны. Полная пятнистая луна зависла почти в зените. Она просвечивала сквозь корявые ветви старой акации. Почему луна в пятнах? Когда-то давно луна и солнце были одинаковыми, но без пятен. Об этом говорит одна древняя легенда. Луна и солнце светили слабо и днем было так же темно, как в лунную ночь. Тогда луна и солнце пошли к источнику, чтобы умыться. Луна потерла солнцу спину и солнце засияло. Когда луна повернулась спиной к солнцу, солнце бросило ей в спину грязь. Вот почему на луне пятна. Вот почему солнце светит ярко. Так всегда и бывает в жизни. Справедливым достаются только удары в спину. Несправедливость побеждает. Он снова взглянул вниз. Винни присела и гладила собаку. Нет, она не сможет его убить.

Винни поднялась и пошла к дому.

Он подождал, пока она войдет в его комнату.

– Не нужно объяснять, – сказал он, – ты не смогла. Дай мне винтовку. Сама иди в свою комнату и не высовывайся до утра. Спи.

– Ладно, – сказала Винни, – делай как знаешь. Но учти, здесь только два заряда, ты должен попасть. Ты попадешь?

– С двух выстрелов обязательно.

– Ты будешь стрелять в упор?

– Нет, я не хочу, чтобы он испачкал меня кровью, если умрет не сразу. Я буду стрелять на расстоянии.

– Смотри не промахнись, – сказала Винни.

– Я не промахнусь. Я хорошо представляю, что такое раненая овчарка, даже если это всего лишь Холмс.

Он спустился во двор. Было очень светло – намного светлее, чем казалось из окна. Собаки не было. Юлиан Мюри сел на совершенно сухую уже землю – земля высохла за два последних дня – и стал ожидать. Холмс подошел сзади. Юлиан Мюри услышал его дыхание. Собака легла на землю рядом и посмотрела на человека. По улице проехала машина. Он видел только конус света и слышал шум. Из машины выстрела не услышат. Или услышат? Он подождал двадцать секунд – у него было почти безошибочное чувство времени – и встал. Холмс встал тоже. Он смотрел на человека, задрав морду. Юлиан Мюри сделал рукою движение, будто он бросает что-то. Собака недоверчиво посмотрела на него, но решила подчиниться и пойти поискать. Молодец, Шерлок Холмс, подумал Юлиан Мюри, ты искал всю жизнь, ищи и сейчас. Желаю тебе умереть быстро.

Он поднял винтовку и прицелился. Собака ходила метрах в пяти от него. Он нажал курок. Приклад больно ударил в плечо. Звук выстрела был неожиданно громким. В тот же момент собака закричала. Это был именно крик, а не вой или лай, хотя звуки отдаленно напоминали и вой, и лай. Юлиан Мюри выстрелил еще раз. Крик не оборвался.

Он опустил винтовку и подошел к Холмсу. Собака лежала на земле, дергая лапами. Жаль, что она не умерла сразу. Юлиан Мюри направился к дому. Он вошел в свою комнату и, не включая свет, бросил винтовку в шкаф, накрыл ее первой попавшейся нащупанной тряпкой. Он не собирался прятать винтовку слишком далеко. Выглянув в окно, он увидел, что в соседних двух комнатах горит свет. Потом свет зажегся и внизу. Едва видимая улица сразу погрузилась в темноту. Свет луны со всем своим волшебством и нереальностью исчез тоже. Электрический свет был понятен и скучен. Теперь Холмс был виден, он лежал темной кучкой посреди двора и громко плакал. Яков вышел во двор. На нам был полосатый халат.

Юлиан Мюри оперся о подоконник и стал смотреть происходящее, как спектакль.

Яков подошел к собаке и нагнулся. На несколько секунд плач Холмса прервался. Потом закричал человек. Яков упал; что-то происходило внизу. Юлиан Мюри не видел подробностей, он имел плохое зрение. Он только догадывался, что происходила борьба. Наверное, Холмс был только ранен и теперь набросился на подошедшего к нему человека. Значит, сейчас все может закончиться. Жаль, если закончится слишком быстро.

Яков поднялся и бросился к дому. Собака молчала, значит, она была мертва. Юлиан Мюри расстегнул рубашку и включил свет. Потом, подождав немного, вышел из комнаты.

Он вышел в гостиную, полуприкрыв глаза, изображая не до конца проснувшегося человека. Яков стоял посреди комнаты и держал в левой руке бинт. У его ног была лужица крови. Юлиан Мюри проследил глазами кровавый след – след делал две петли, уходил в соседнюю комнату и шел к наружным дверям. Понятно.

Яков пытался перевязать себя. На его правой руке было две раны – нижняя уже закрыта повязкой, сквозь которую сочится кровь, и верхняя, на плече. Судя по количеству крови, разорвана вена. Яков пытался оторвать одной рукой кусок бинта.

– Так ничего не выйдет, – сказал Юлиан Мюри, – сейчас я вам помогу.

Он прошел в кухню и вернулся с ножом. Отрезал бинт, разорвал конец бинта надвое и завязал. Потом отрезал еще кусок, в метр длиною, и туго затянул бинт на плече.

– Вот так, – сказал он, – так кровотечение прекратится. Все будет в порядке. В вас стреляли? Я слышал выстрел.

– Застрелили Холмса, – сказал Яков, – но он был еще жив. Это я его убил. Это я его убил.

– Я слышал два выстрела, – сказал Юлиан Мюри, – кто стрелял?

– Это они.

– Кто такие они? Нужно сразу вызвать полицию. Нет, вначале доктора, затем полицию.

– Нет, – сказал Яков, – не нужно ни доктора, ни полиции.

– Но у вас кровотечение.

– Теперь уже легче.

– Но они стреляли!

– Какие-то хулиганы застрелили мою собаку. Это не значит, что нужно вызывать полицию.

Юлиан Мюри осмотрелся.

– Это не просто хулиганы, – сказал он, – я помню, на стене висели две винтовки, теперь осталась только одна. Это не хулиганы, это очень опасные люди. Мне даже стало страшно самому. Они пробрались в дом, взяли винтовку, а на обратном пути застрелили собаку. Не думаю, чтобы Холмс на них бросился. Они его застрелили просто для развлечения. Или еще зачем-то. Как вы думаете?

Яков сел и приподнял левой рукой правую. Кровотечения уже не было.

– Я не знаю, – сказал он. – Но полицию вызывать мы не будем. Врача тоже не будем. Никого не будем. И я прошу вас никому об этом не рассказывать. Ничего не было.

Он посмотрел на кровавый след на полу и помолчал.

– Лучше скажем так, – продолжил он. – Холмс на меня набросился, а вы меня спасли. Вы выстрелили два раза. Один раз попали в лапу, другой – в живот. Но он успел меня покусать.

– Но зачем так сложно? – спросил Юлиан Мюри.

– Просто обещайте мне. Пожалуйста.

8

Ночью пошел снег и все изменилось. Нет мелочи, которая не могла бы перевернуть весь мир. Можно ли быть в чем-то уверенным после этого? Сейчас он не был уверен ни в чем. Может быть, Винни была права, когда назвала его сумасшедшим? Она так и сказала: <<это ты сумасшедший, а не он>>, и он понял, что есть правда в ее словах. Но все было не так просто.