Кейт Лаумер - Берег динозавров

Опять солнце в глаза… Надо было задернуть шторы. Матрас жесткий, слишком жарко, песок в постели, везде болит, а где не болит, там чешется…

Разлепив глаза, я увидел белый песок, невысокими холмиками сходящий к берегу океана, где от начала времен грохочет прибой. Свинцовое небо, хотя не сказать, чтобы тусклое; вот подкатилась серая волна, белый гребень упал, вытянулся длинным языком и сполз обратно в море. Ни чаек, ни парусов, ни детей с ведерками, ни красавиц в купальниках — только я и вечный океан.

Знакомый вид — знакомый до боли. Берег Динозавров ранним утром — и больно, больно-то как…

Опираясь на руки, может, целые, а может, и сломанные — других не нашлось, — я со скрипом сел. От меня откалывалась подсохшая серая скорлупа и падала на песок. Серая грязь прочно приклеила брюки к ногам; трудно было понять, где кончаются штаны и начинаются ботинки. Одежда хрустела, грязь осыпалась при каждом движении — я чувствовал себя будто креветка в тесте, хорошо подрумяненная. Жальче всего лицо: грязь склеила волосы и бакенбарды, обнаружилась во рту… Я попробовал отскрести веки, но стало только хуже.

— Проснулся, вижу, — произнес бодрый голос где-то сзади. Вытащив грязевую пробку из уха, я расслышал шаги. На песок уронили что-то тяжелое.

— Оставь глаза в покое, — посоветовал голос. — Гораздо лучше дойти до воды и помыться как следует.

Всхрапнув, я встал сначала на четвереньки, потом на ноги. Крепкая рука решительно подхватила меня под локоть и подтолкнула вперед. Спотыкаясь, я побрел по рыхлому песку. Солнце жгло веки; прибой с каждым шагом звучал все громче. Песок под ногами уплотнился, и вот теплая вода лизнула лодыжки… Рука разжалась, я сделал еще несколько шагов и прилег, позволяя воде накрыть меня с головой.

Сухая грязь вновь превратилась в скользкие помои, запахло сероводородом. Сначала я промыл, насколько возможно, голову и оттер лицо. Когда раскрылись глаза, снял рубашку и отмыл ее, повозив из стороны в сторону. Бледно-зеленая вода стала на некоторое время мутной и непрозрачной. Мелкие и не очень порезы на руках сочились розовым, соленая вода безжалостно разъедала ободранные костяшки пальцев. Я заметил, что рубашка на спине состоит из одной большой дыры с обугленными краями. Потемневшее небо блеснуло вороненой сталью, на нем зажглись странные мерцающие огоньки…

За спиной плеснуло, крепкие руки выдернули меня из воды быстро и решительно. Похоже, я собрался утонуть, не отдавая себе в этом отчета. Пока она тащила меня на берег, я кашлял и отрыгивал воду; ноги работали плохо и в конце концов запутались окончательно. Упав на четвереньки, я целую минуту мотал головой, пытаясь отогнать надоедливый звон, укоренившийся где-то между ушами.

— Я не думала… что ты… ранен. Спина… ожоги… как вышло?

Голос приходил издалека, то усиливаясь, то пропадая.

— Он стоял на горящей палубе, — сообщил я таинственно.

Язык поворачивался плохо, и получилось невнятное хрюканье. Перед глазами нарисовалась пара стройных лодыжек в ладно скроенных сапогах, интересное бедро под серой диагональю, пояс, кобура и белая рубашка, когда-то накрахмаленная. Хрюкнув еще раз, чтобы продемонстрировать несгибаемый дух и спортивную форму, я героически встал, хотя и не без посторонней помощи.

— …остался на всю ночь под открытым небом… первую помощь… можешь идти?., совсем недалеко…

Сержантские нотки в голосе теперь не звучали так явно. Вообще голос показался знакомым. В глаза било солнце, приходилось щуриться. Брови сдвинуты, на лице выражение глубокого беспокойства… Я узнал наконец, и сердце пропустило удар.

Лиза.

Прохрипев что-то неразборчивое, я попытался схватить ее за руку. Лиза уклонилась с выражением добросовестной медсестры, которую утомил капризный пациент.

— Лиза!.. Как ты сюда попала? — сумел выговорить я.

— Лиза? Меня зовут по-другому. А попала сюда так же, как и ты, сильно подозреваю.

Она проводила меня к палатке казенного образца, поставленной в тени плаунов, поддерживая под руку, чтобы я не упал по дороге. Смерив скептическим взглядом, поинтересовалась:

— Полевой агент, а?.. Выглядишь, как из-под бомбежки. Она втянула воздух сквозь зубы, оценивая то, что осталось от моей одежды. В голосе прозвучало неодобрение.

— Сухопутная танковая атака, еще морской бой, — уточнил я. — Никакой бомбежки… Но что ты здесь делаешь, Лиза? Какого…

— Я Мелия Гейл, — перебила она. — Перестань бредить, пожалуйста. У меня и так хватает проблем.

— Ты не узнаешь меня? Лиза…

— Первый раз в жизни вижу вас, мистер.

С этими словами она протолкнула меня через клапан палатки внутрь, в царство прохлады и янтарного света.

— Раздевайся! — велела она.

Я хотел раздеться сам, как подобает мужчине, но не хватило сил. Цепляясь за Мелию, я сполз на пол. Ботинки, носки и штаны с меня стащили быстро и решительно, и только с мокрыми трусами удалось справиться самому. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, которого мама укладывает в постель. Знобило. Ощутив под собой живительную прохладу, я перевернулся лицом вниз, давая отдых сожженной спине. Осталось провалиться в мягкую бархатную тьму. Теперь можно…

— Тебе пришлось пережить ночь без помощи… Мне неловко, — сказала Лиза, она же Мелия Гейл. — Но кто знал, что тебя ранило, и…

— И еще я был без сознания, слишком тяжелый, чтобы вынести меня на руках, не говоря о запахе, — согласился я. — Пустяки. Никто от этого не пострадал.

Действительно, проснуться в палатке с кондиционированным воздухом, на чистой постели, аккуратно перевязанным и под грамотно подобранным коктейлем сильнодействующих препаратов — совсем неплохо. Никакой боли, только здоровое тепло внутри и приятное онемение в конечностях.

Однако Лиза по-прежнему настаивала, что меня не знает.

Пока она накладывала компрессы на синяки и кормила меня с ложечки супом, я успел присмотреться как следует. Не может быть ни малейшего сомнения. Лиза.

Правда, немного другая.

Эта Лиза — Мелия Гейл — холодновата, профессиональна, решительна. Черты лица чуть резче, формы чуть более зрелые. Без сомнения, Лиза — но на несколько лет старше оставленной мной жены. Брошенной несколько часов субъективного времени назад. И этой Лизе ничего обо мне не известно. Черт ногу сломит. Может, потом когда-нибудь разберусь…

— Эти ребята на Центральном — редкостные затейники, — сообщил я. — Подумать только — моя Лиза — моя юная очаровательная невеста — подсадная утка. Представить невозможно. Обманули, как маленького. Я же ее случайно встретил… Все, оказывается, спланировано. Почему бы не сказать мне?.. Актриса, и ничего…