Элинор Арнасон - Кольцо мечей

Вот, например, старинная знаменитая пьеса о воине, медленно умирающем от какой-то неизлечимой болезни. Он сидит на сцене. Его навещают призраки и люди. Они беседуют. Ему предлагают выбор. Но он отказывается и продолжает медленно умирать. Под конец (эта пьеса длиннее обычных) у него уже нет сил сидеть. А в финале он еще чуть жив.

В целом я все-таки предпочитаю комедии.

Из журнала Сандерс Никласа,

держателя информации при штабе

первозащитника Эттин Гвархи

ЗАКОДИРОВАНО ТОЛЬКО ДЛЯ ГЛАЗ

ЭТТИН ГВАРХИ

9

Она вернулась на следующий день и получила магнитофон. Он выглядел как наручные часы и даже показывал время. Анна положила его в карман ведь Никлас мог заметить, что прежде на ней часов не было.

Несколько дней спустя Никлас позвонил и договорился встретиться с ней у катера под вечер, за два часа до ее дежурства. Погода держалась теплая и тихая. Они устроились на палубе. На этот раз Никлас пришел в серой хварской форме, скроенной по его фигуре и сидевшей на нем прекрасно. Следовательно, проблема заключалась не в искусстве хвархских портных, но в их восприятии человеческих мод. Глаза его были скрыты за человеческими солнцезащитными очками в оправе из тонкой золотой проволоки; радужно-зеленые стекла блестели точно спинки двух жуков-златок.

Хаттин надел хварские солнцезащитные очки с прямоугольными черными стеклами и тяжелой оправой из черной пластмассы. На его плоском хварском лице они выглядели прекрасно, но человеческое изуродовали бы.

- Это не вопрос стиля, - заметил Никлас. - Уши хвархатов расположены выше, а нос гораздо шире, чем у землян, и более плоский. Мне они не годятся. Я мог бы заказать специально, но не вижу нужды, я ведь значительную часть своей жизни провожу в закрытых помещениях

Он забросил ноги на перила и оглядел бухту, сверкающую в косых лучах заходящего светила.

- Теоретически я здесь, чтобы расспрашивать о ваших тварях. Кажется, я говорил вам, что генерал очень любознателен и интересуется самыми разными предметами. В частности, интеллектом обитателей иных миров, главным образом человеческим, но и всяким другим. Но я не в настроении обсуждать гигантских, возможно, разумных медуз. Почему бы вам не рассказать мне о Земле?

Солдат-человек встревоженно переступил с ноги на ногу. Незнакомый. Коренастый паренек, чье лицо не соответствовало ни одной известной ей этнической группе. С берегов Черного моря? Продольная полоска волос была подстрижена ершиком и выкрашена в красно-кирпичный цвет, гармонирующий со смуглой кожей. Цвета его глаз она не различила - радужки прятались под угольно-черными контактными линзами.

- Конечно, ничего стратегически важного, - добавил Никлас, взглянув на солдата.

Но что именно представляет стратегическую важность? Анне требовалось время, чтобы собраться с мыслями, и она спросила:

- А вы скучаете по ней?

- По Земле? Иногда. - Он помолчал. - Я не верю в сожаления. Есть эмоции-капканы, которые заставляют вашу жизнь застывать на месте. И сожаление - одно из этих чувств. Я предпочитаю быть в движении, то есть думать только о ситуации, в которой нахожусь в данный момент, о том, как мне распорядиться собой в ней. - Он повернул голову, блеснув стеклами очков. - И очень верю в пассивное ее принятие. По большей части мне не хватает самых простых обычных вещей - приличных человеческих контактных линз. Кофе. Бывают дни - даже через столько лет, когда я готов убить за чашку кофе.

- Это дело поправимое. - Анна встала, спустилась в каюту и попросила Марию сварить кофе.

- Надеюсь, Анна, ты знаешь, что делаешь, - заметила Мария.

- Может быть.

Анна вернулась на палубу, села и начала рассказывать о своей последней поездке в Нью-Йорк, который почти не изменился с его времени все такой же огромный, грязный, запущенный и великолепный. И как всегда перестраивается. Чудовищные стеклянные башни конца двадцатого века, неутомимые пожиратели энергии, почти все исчезли. (Некоторые были сохранены как архитектурные памятники.) Последним стилем в архитектуре была "Тоска по Позолоченному веку".

- Это общепринятое название? - спросил Никлас.

Она кивнула.

- Стены из кирпича или камня. Вентиляционные шахты. Открывающиеся окна. Фигурные водосточные трубы.

- Вы ездили на экскурсию осматривать новейшую архитектуру?

- И систему плотин. Гавань наконец полностью закрыли. Это был единственный способ оберечь город от океана. Нью-Йорк уже не порт.

- Жаль.

Мария принесла кофе, поставила поднос и остановилась у двери каюты. Родом она была из Центральной Америки - почти чистокровная индианка с бронзовой кожей и чудесными черными прямыми волосами.

Анна рассказала, какие спектакли видела там. Ведь вряд ли "Месть человека-волка" или "Мера за меру" обладают стратегической важностью?

- Эту пьесу я бы не отказался посмотреть еще раз, - сказал Никлас. Помните речь, которую герцог произносит перед Клавдио, когда бедного дурачка должны казнить за блуд? Монолог, который начинается строкой "Готовься смерть принять?" Как она звучит! А затем он приводит доводы, почему жизнь не стоит того, чтобы за нее цепляться:

Ты жизни так скажи:

Тебя теряя, я теряю то,

Чем дорожат одни глупцы лишь.

- Какой великолепный язык! И какая бочка дерьма! - Он отхлебнул кофе.

- Совсем не тот вкус, который я помню.

- Отличный кофе из Никарагуа, - заявила Мария. - И я умею его варить!

Он виновато поднял ладонь.

- Я так давно не пил его, мэм. И, наверное, забыл.

- И вы все двадцать лет хранили в памяти эти шекспировские строки? спросила Анна.

- Нет. Хвархаты собрали целую коллекцию разрозненных осколков человеческой культуры. В том числе собрание сочинений Уильяма Шекспира, и много китайских книг в переводе. А это не стратегическая информация? Сколько полезных сведений о хвархатах вы извлечете, узнав, что они никогда не читали Ибсена?

Они продолжали говорить о том о сем и добрались до моды. Никласа эта тема не слишком интересовала - за исключением военной моды. В ней, сказал он, есть нечто завораживающее.

- И я рад, что сменил стороны. За всю вселенную я не согласился бы, чтобы меня обстригли как Максуда.

Солдат-человек насупился.

- Ограничимся гражданской, - сказала Анна. - Уж в ней вряд ли отыщутся стратегические секреты.

- И в ней нет ничего привлекательного, - вставила Мария. У нее в каюте был журнал, посвященный, правда, не моде, а поп-культуре. - Почти то же самое, особенно на севере. Янки всегда путали стили с жизнью. Но чего и ждать от тех, у кого нет ни настоящем политики, ни настоящей религии.

- А откуда вы? - спросила Анна.

- Откуда я родом? Из пылевой чаши. Из Канзаса. Выбрался оттуда при первом же удобном случае. Как-то я читал интервью... не помню фамилии, но с писательницей из Канзаса. Она сказала, что в детстве обожала "Волшебника страны Оз", потому что там объяснялось, что из Канзаса можно выбраться. Он усмехнулся. - Мне всегда нравилась эта сказка.