Валерий Алексеев - Чуждый разум

Театрально улыбаясь, он подобрал оборванные концы провода и, поставив локти на стол, сомкнул обрывки перед своим лицом. Раздался ужасающий треск, лиловая искра сверкнула над столом Ахябьева, и в ту же минуту вспыхнуло табло внутреннего оповещения: "Эй вы, пришельцы! Прекратите баловаться с проводкой!"

- Однако... - озадаченно пробормотал Роберт Аркадьевич. - А нас уверяют, что никакого контакта не существует.

- Ну, слава тебе господи, - Мгасапетов облегченно вздохнул. - Отбой, ребятки. Все живы, все здоровы и все свои.

- Все хорошо, что хорошо кончается, - поддакнул Путукнуктин и зарделся. Но, честно говоря, немножечко жаль. Было так интересно...

Владимир Иванович ошеломленно слушал, вертя головой от одного говорящего к другому.

- Да что здесь, собственно, происходит? - гневно спросил он наконец, - Вы что, с ума посходили? Какой отбой, при чем здесь отбой?

- Видишь ли, Володя, - осторожно сказал Гамлет Варапетович. - Ты, наверно, не совсем в курсе. Только что заходил Никодимов и сообщил нам, что ИПП во всем повинился. Они действительно блефовали, но им пришлось выложить карты на стол. Никаких телепатом не было, нет и, по-видимому, не будет...

Все заледенело у Фомина внутри, но на лице его не дрогнул ни один мускул.

- То есть?.. - промолвил он с неопределенной интонацией.

- Да никаких "то есть"! - осердился Мгасапетов. - Не было, нет и не будет. Тут некоторые нервные товарищи пирожными давились, электропроводку грызли, но ты-то, я надеюсь, не будешь строить из себя пришельца?

Владимир Иванович нахмурился, соображая, потом лицо его прояснилось. Не промолвив ни слова, он выдвинул ящик своего личного каталога, достал карточку с расчетами по теме "Динамика автомобильных катастроф среди курящих женщин Северного Мадагаскара" и погрузился в чтение.

Тихо стало в триста пятнадцатой комнате. Слава Путукнуктин, поджав ноги и склонив голову к плечу, обводил рамочкой какой-то график, Мгасапетов, прикрыв трубку ладонью, вполголоса переговаривался с "Большим Голубым Идеалом", Роберт Аркадьевич, саркастически усмехаясь, набрасывал на уголке газеты колонки цифр. Шла нормальная будничная жизнь. И надпись на табло "А если подумать?" привычно мигала, не будоража воображения.

Но время от времени Владимир Иванович поднимал голову и, щурясь, пристально смотрел в окно. Кожа на зачылке его подергивалась, но этого, естественно, никто ые видел. Одни только птицы, кружившие над пустырем, старались не попадать в полосу его взгляда.