Эдди Шах - Второй мир

У меня была возможность продолжить учебу в университете, но я от нее отказался. К двадцати годам я стал старшим программистом ОБТП в Скотленд-Ярде. Я разработал версию специального языка программирования, который объединил протоколы на различных системах и давал мне возможность выполнять команды в то время, когда графические и другие обрабатывающие программы все еще активны и выполняются. Когда несведущее начальство спрашивало у меня, в чем суть моей разработки, я объяснял популярно: рыбка оказывается на крючке еще до того, как заглатывает наживку.

Потом я заскучал. Из моих сетей почти никому не удавалось ускользнуть. Если можно так выразиться, егерь заскучал по прошлому, когда сам был браконьером. Стать миллионером я не стремился; деньги никогда не играли существенной роли в моей жизни. Они лишь позволяли не отказывать себе в необходимом. Мне предлагали работу в Кремниевой долине и Кембридже, но я отказался. Свободное время я коротал в киберкафе и общался с людьми, у которых были сходные со мной интересы. С женщинами я общался редко; по-настоящему меня привлекали лишь те, чей интеллект способен был посоперничать с моим. И физическую близость я считал не более чем способом общения, единением двух сходно мыслящих людей. Как правило, дальше мы уже не заходили. Оставались друзьями, а секс постепенно сходил на нет.

Меня не тянуло ни с кем проводить больше одной ночи. Да и мои партнерши смотрели на жизнь примерно так же. В современном мире принято создавать семью на четвертом, а то и на пятом десятке. Фразу «Займись со мной любовью» я переводил для себя как «Трахни меня». После секса я почему-то всегда злился, а еще мне бывало стыдно. Наверное, где-то есть женщина, с которой хочется провести больше одной ночи? Пока все отношения мне казались какими-то бессмысленными.

Я бороздил просторы Интернета, все расширяющейся Всемирной паутины. Не было места, куда бы я не мог проникнуть; от моих визитов не были застрахованы ни один файл и ни одна организация. Я не ставил себе цели кому-то отомстить и никогда не пользовался добытыми сведениями в личных целях. Процесс поиска и взлома доставлял мне куда больше радости, чем результат.

Утром того дня, когда мне исполнилось двадцать, я проснулся от головной боли. Изнутри меня раздирал гнев. Я понял, что пора двигаться дальше. Придя на работу, я взломал самые секретные файлы ОБТП — для знакомства с ними требовался особый допуск. Я нарочно «наследил». След вел через много стран, бросал тень на многих интернет-провайдеров, веб-сайты, а также на несколько крупнейших мегакорпораций. Тем самым я словно намекал своему начальству, что и ОБТП ни от чего не застрахован. При этом вычислить хакера не было никакой возможности. Информацию, которую я добыл, я разослал во все английские газеты. К обеду, понаблюдав за тем, как мои коллеги судорожно пытаются найти злоумышленника, я выключил свою машину, предварительно стерев все улики, способные навести на мой след, написал прошение об отставке и покинул Скотленд-Ярд.

Мое начальство, конечно, заподозрило, что именно я сделал их файлы достоянием гласности.

— Многих убивали за меньшее, — предупредил меня один из них по телефону неделю спустя.

— А может, наоборот — оставляли в покое, потому что они много знают? — парировал я.

Все понимали, что поймать меня никак не удастся; они же сами меня и вышколили.

Приступы головной боли и ярости на время прошли.

Белый дом (Дубль)

12-й этаж

Комплекс «Овальный кабинет»

Второй мир

Реальное время: до контрольной точки 13 часов 6 минут

Еще до того, как первая леди лично спустилась на двенадцатый этаж, Дон Клэнси понял: что-то не так.

Мейснер недвусмысленно заявил:

— В Овальный кабинет не входить! Приказ самого президента.

В подтверждение своих слов он дал Клэнси прослушать запись телефонного разговора.

За прошедшие годы Секретная служба почти не изменилась. После покушения на жизнь Рональда Рейгана это федеральное агентство превратилось в элитное защитное подразделение. Каждый агент, натренированный «защищать, выводить из-под удара» и закрывать собой защищаемое лицо, обладал высокой квалификацией не в одной области. Кроме того, для всех агентов Секретной службы обязательной являлась превосходная физическая форма. И все же в отсутствие реального, современного опыта Секретная служба по-прежнему во многом жила своим прошлым. С тех пор как воздвигли Великую исламскую стену, на жизнь президента США не покушались ни разу. Сейчас Секретная служба превратилась в такой же символ его власти, как Первый отряд ВВС или Большая государственная печать, стоящая за его письменным столом в Овальном кабинете.

В Секретной службе был принят собственный дресскод — за основу приняли манеру одеваться агентов, изображаемых в кино. Все без исключения носили зеркальные темные очки, черные костюмы и черные же туфли, начищенные до блеска. В соответствии с требованиями современной моды пиджаки были длинными, до колен, как в старом культовом фильме «Матрица». Агенты были подключены к одной и той же системе связи и могли переговариваться нормальным голосом, а не шептать в рукав, как на заре третьего тысячелетия. Кроме того, разработчики ввели особую технологию: мини-микрофон на лацкане пиджака был запрограммирован только на голос своего обладателя и подавлял все фоновые шумы.

Агенты Секретной службы ходили с серьезными лицами, почти никогда не улыбались; в процессе подготовки их учили повсюду видеть врагов и специально развивали в них манию преследования. Считалось, что такие агенты постоянно находятся в состоянии повышенной боевой готовности. И именно привычка подозревать всех и каждого вынуждала Клэнси бояться собственных подчиненных.

Он ждал уже двадцать минут. Он привык к тайным побегам президента — как в настоящем Белом доме, так и в Дубле. Президента заводило чувство опасности; хотя во Втором мире он мог развлекаться анонимно и потому совершенно безбоязненно, время от времени он приглашал к себе девушек легкого поведения в настоящий Овальный кабинет. Все агенты Секретной службы, приставленные к президенту, были в курсе его амурных похождений, но покрывали его. Так было заведено с самого основания Секретной службы.

Клэнси знал, что в Реале свидания президента редко продолжались дольше десяти минут; президент получал удовольствие урывками в разных темных уголках. Во Втором мире, где президент почти не боялся, что его узнают, любовные утехи иногда продолжались до получаса. Но ведь сейчас он знает, что первая леди спрашивала о нем! Двадцать минут значительно превышали допустимый предел. Она в любой миг может войти в эту дверь… Клэнси позвонил Мейснеру. Глава президентской администрации был непреклонен: