Шарон Ли - Местный обычай

Лиадийская литература была ее страстью. Она постоянно читала истории о Шане эл-Тразине — упивалась ими, искала среди забытых исследований варианты самых старинных текстов, отправляя свои записи знаменитым лиадийским прена-ма — сказителям. Она знала, что случается с теми, кто имел глупость поставить под угрозу меланти лиадийца.

Они втягивались в вендетту чести, что достаточно часто приводило их к разорению. А иногда — к смерти.

Не имеет значения то, что она любит Эр Тома йос-Галана, не имеет значения то, какие чувства он мог бы питать к ней при других обстоятельствах. Она подвергла риску его статус. Угрозу, которую она собой представляет, необходимо ликвидировать, ее дерзость — уничтожить, а его меланти надежно восстановить, независимо от того, какую боль он может причинить ей при этом.

Возможно, ему даже будет жалко причинять ей боль и он будет искренне сожалеть о ее несчастье, как Шан эл-Тразин искренне горевал о своей возлюбленной Льяде ро-Менлин, которая убила его напарника. Она заплатила за это полностью, и эту плату взял с нее Шан, как того требовала честь. А потом он всю оставшуюся жизнь горевал о ней…

Она ахнула — и вскочила со стула, чтобы пробежать через комнату и судорожно обнять сына.

— Ma, нет! — закричал этот юный джентльмен, извиваясь в ее объятиях.

— Ма, да! — заявила она, а потом наклонилась к нему, взъерошила ему волосы и прижала к себе, наслаждаясь теплом его тельца и слушая биение сердца. — Ма любит тебя! — сказала она яростно, хоть и шепотом.

Шан сгреб ее волосы.

— Ма?

— Да, — ответила она и пошла с ним на кухню. А потом снова вернулась в гостиную, чтобы направиться в спальню. — Мы… куда-нибудь уедем. К Ричарду.

Она остановилась в центре гостиной и глубоко вздохнула, чувствуя себя благословенно, чудесно спасенной. Еще раз поцеловав Шана, она наклонилась, чтобы поставить его на пол.

— Мы отправимся к Ричарду… Домой, на Новый Дублин. Мы улетим сегодня же… — Сегодня? А как же ее занятия, ее контракт? Это будет самоубийством для университетского преподавателя. А Эр Том найдет ее в доме брата, на Новом Дублине, печально подумала она. Ему придется ее найти. Этого требует честь. Она понурила голову и почувствовала, как к глазам снова подступают слезы.

— О боги…

Дверной звонок зазвенел.

Она стремительно обернулась: какой-то первобытный инстинкт требовал, чтобы она хватала сына и бежала.

Шан сидел на полу среди кубиков и терпеливо пытался установить параллелепипед на куб. И бежать ей было, в сущности, некуда.

Звонок повторился.

Она медленно прошла через комнату и открыла дверь.

Он поклонился, несмотря на свертки у себя в руках, и, выпрямившись, улыбнулся ей.

— Добрый вечер, — мягко проговорил он, словно этого утра никогда не было и он никогда не смотрел на нее с яростью во взгляде. — Сейчас уже после обеда?

Онемев, она смотрела на него, разрываясь между желанием захлопнуть дверь у него перед носом и обнять его так же отчаянно, как она обнимала Шана. — Энн?

Она вздрогнула и сумела выдавить из себя неестественную улыбку.

— По крайней мере после обеда Шана, — ответила она, отступая, чтобы он мог войти. — Но он упрямится и не хочет идти спать.

Эр Том посмотрел на мальчика, занятого своими кубиками.

— Вижу. — Он перевел взгляд на нее. — Я принес нашему сыну подарок. Можно мне его вручить?

Она с сомнением посмотрела на него. Нет, конечно, он не станет причинять вреда ребенку. Что бы он ни считал справедливым в отношении ее самой, его собственному ребенку ведь не должно ничто угрожать? Она судорожно сглотнула.

— Хорошо…

— Спасибо. — Он протянул ей меньший пакет. — Еще я принес вина. — Он замолчал, и его лиловые глаза пристально устремились на нее. — Ты выпьешь со мной, Энн?

Она задохнулась от резкого, почти болезненного чувства облегчения. Все будет в порядке, с головокружением подумала она. Разделить с кем-то вино — значит выказать добрую волю. Было бы бесчестно приглашать выпить своего напарника по вендетте. А Эр Том — человек чести.

На этот раз ее улыбка была искренней.

— Конечно, я выпью с тобой, Эр Том. — Она приняла у него пакет. — Сегодня наливать стану я. И готовить обед. Ты голоден?

Он улыбнулся.

— Я поем, если ты поешь.

— Договорились.

Собственный смех показался ей легкомысленным, но Эр Том, похоже, этого не заметил. Он уже шел к Шану.

Мальчику удалось построить мост, установив параллелепипед поверх двух кубов. Эр Том грациозно опустился на одно колено, глядя на сына поверх моста, и положил на пол большой пакет.

— Добрый вечер, Шан-сын, — проговорил он на мягком лиадийском.

Энн проглотила комок ужаса, стиснула в руках винную бутылку — и промолчала.

— Бракадабра, — сказал Шан, отрываясь от своего строительства и улыбаясь. — Салют!

— Я принес тебе подарок, — продолжал Эр Том по-прежнему по-лиадийски. — Надеюсь, он тебе понравится.

Под заинтересованным взглядом Шана он снял с подарка обертку и показал мягкую игрушку. Энн это животное показалось очень симпатичным: большие круглые уши, еще более круглые голубые глаза и добродушная улыбка на остренькой мордочке. Шан глубокомысленно рассмотрел ее, радостно вскрикнул и бросился игрушке на шею.

Эр Том тихо засмеялся в ответ и протянул руку, чтобы прикоснуться к смуглому личику. Шан теснее прижал к себе своего нового друга, поймал мужчину за палец второй рукой и снова радостно вскрикнул.

Энн бесшумно повернулась и ушла на кухню за рюмками и едой.

Она возилась на кухне дольше, чем было строго необходимо, нарезая сыр мелкими кусочками и фрукты тоже. А потом нелепо долго стояла, решая, какие именно крекеры подать.

И все это время чувство облегчения боролось в ней с остатками страха. Недоверие к Эр Тому шло вразрез всему, что она о нем знала. Он был ее другом, отцом ее сына. Этим утром произошло прискорбное недоразумение, конфликт культур, и ей следует благодарить всех богов за то, что Эр Том смог простить ей покушение на его меланти. Ей нужно очень тщательно следить за тем, чтобы снова не поставить его под угрозу. Даже привязанности к возлюбленной будет недостаточно, чтобы дважды остановить руку лиадийца…

Когда она наконец вернулась в гостиную, там оказалось странно тихо. Эр Том улыбнулся ей: он сидел на полу, привалившись к дивану. Шан растянулся у него на коленях, пристроив голову к Эр Тому на плечо и сжимая ручонкой круглое ухо мягкой зверушки. Он крепко спал.

— О нет! — Энн рассмеялась, чуть не уронив рюмки с подноса. — Мой бедный друг… — Она поставила поднос и опустилась на колени рядом с ним, протягивая руки. — Я положу его в постель.