Эндрю Оффут - Глаз Эрлика

Конан с тоской взглянул на зеркало и подумал о внезапном нападении.

- Только я могу извлечь из этого зеркала твою душу, варвар, предостерег, отступая на шаг, Хизарр. - Оно будет в безопасности у меня в течение... ну, скажем, месяца.

- Замбула дальше чем в одном месяце пути!

- Значит, постарайся догнать воровку раньше! Хочешь, чтобы тебя вывели отсюда? Эй, слуги!

Взгляд Конана проследовал в указанном Хизарром направлении. В помещение вошли и встали у двери еще двое охранников в мундирах. Оба с мечами наголо. Они оба уставились перед собой равнодушным взглядом. По спине Конана, казалось, пробежала тысяча мурашек. Когда он посмотрел на этих двоих бывших воров...

"Лишенные душ", - подумал он, ненавидя Хизарра Зула за то, что тот видел, как он содрогнулся.

Конан двинулся к двери, пытаясь вновь, по своему обыкновению, расправить широкие плечи и зашагать привычной уверенной пружинистой походкой вразвалочку.

- Я задержусь возле иранистанца, - предупредил он.

Труп выглядел страшно. Существо некогда было человеком, а теперь сделалось пурпурным и раздулось, словно стручок гороха, готовый вот-вот лопнуть.

- Я не стану раздевать тебя, друг, - прошептал Конан. - Но ты можешь чуточку подсобить мне.

Он спокойно присвоил принадлежавший иранистанцу пояс с оружием. На нем висели ножны для кинжала, ильбарсийский нож длиной с меч и сумка. Конан застегнул пояс, надеясь, что сумка набита монетами. Подобрав длинный клинок с гор Ильбарса, он убрал его в ножны у себя на боку.

- Покажите мне выход отсюда.

Двое безмолвных охранников сделали, как он сказал. Его собственное оружие и пояс оказались у дверей вместе со смотанной веревкой. Конан застегнул свой широкий пояс поверх пояса Аджиндара. Один из лишенных души распахнул перед ним дверь в ночь, еще не освещенную преддверием зари.

- У вас нет души, - обратился к охранникам киммериец, останавливаясь в дверях. - Вы и дальше будете служить похитившему ее? Или хотите принять дар в виде смерти?

И тут Конан в первый раз услышал речь одного из охранников Хизарра Зула.

- Жить без души - это все равно что быть мертвым, пребывая в живых. А умереть без души - и того хуже. - И бывший человек закрыл дверь, чуть не стукнув ею Конана по пяткам.

Киммериец ушел. Голос, провозгласивший эти страшные безнадежные слова, был голосом Хизарра Зула.

Глава 4

В ОАЗИСЕ СМЕРТИ

В оазисе, который и в самом деле находился в двух днях пути от Аренджуна, Конан улегся на спину и уставился невидящим взором на небо, усеянное звездами, словно миллионом мерцающих самоцветов или миллионом пристально глядящих глаз. Неподалеку отдыхал его конь. А в нескольких ярдах от него пофыркивал конь какого-то путника, наведавшегося в этот оазис.

"Лишиться души!" - подумал Конан. Всем сердцем ненавидел он коварного Хизарра Зула.

Но имела ли душа значение? Конан желал бы быть уверенным. Мрачный Повелитель Горы, почитаемый в Киммерии главным богом, был божеством диким и угрюмым. Он не обещал никакой жизни после этой. При рождении он вдыхал души в тела людей. "Чего ж еще, - говаривал отец Конана, - можно просить у богов?" Ну, другие люди в других странах много чего еще просили и во много чего еще верили. Если б только Конан мог быть уверен. Если эта жизнь была всем, что у него есть, то душа ничего бы не значила.

И, однако... Какое-то чувство пустоты появилось у киммерийца, и он знал, что оно останется, пока Конан не получит обратно от Хизарра Зула содержимое того зеркальца. Пусть кто-нибудь другой говорит, что это всего лишь внушение и глаза Хизарра. Конан-то знал, что это ощущение отравляло его, как только он очнулся, до того, как маг показал ему зеркало и объяснил, что в нем заключено.

Два дня спустя Конан все еще проклинал кудесника, ставшего в самом буквальном смысле хозяином его души.

Время от времени он также клял и себя. Ему следовало вести себя благоразумней во многих отношениях, и последний его неблагоразумный поступок заключался в том, что ему следовало-таки раздеть труп Аджиндара из Иранистана. Так полагалось делать победителю в бою. Рубашка с рукавами и шаровары позволили бы Конану сэкономить немало монет. Он мог потратить их на провизию.

И все же он ехал на самом лучшем коне, какого мог себе позволить, носил самую дешевую, но приличную одежду и оставил себе только собственный меч с обломанным острием.

Его деньги, так же как содержимое сумки Аджиндара и превосходный ильбарсийский клинок вора, позволили Конану приодеться и купить скудный провиант; пояс Аджиндара и превосходный кинжал должны были снабдить искателя приключений пищей для путешествия, которое могло продлиться не один день. (О том, чтоб оно продлилось дольше двух недель, не приходилось и думать. Конан должен был вернуться в Аренджун в течение месяца.)

Таким образом, он покинул Аренджун на хорошем коне, с неважным вооружением и почти без продовольствия, для того чтобы день за днем ехать в жару по пустыне под солнцем, превратившимся в смертельного врага.

В полдень второго дня пути конь - которого Конан называл Конь - стал слабеть из-за отсутствия воды. Уверенный, что доберется до оазиса, его новый хозяин не взял с собой больших запасов. Когда надо, человек может вынести многое, киммериец знал об этом, и Конь тоже. А затем в поле зрения показался оазис, и Конь почуял сладостное дыхание надушенного водой воздуха. Конану требовалось лишь сидеть откинувшись в седле. Конь сам знал, куда ехать.

Конь прискакал в оазис, и теперь Конану требовалось лишь сдерживать животное, не давая ему слишком быстро выпить слишком много воды, иначе у Коня раздулся бы живот.

За эти два дня у Конана нашлось много времени для размышлений. "Воровство - ремесло рискованное", - размышлял он. То же относилось и ко многим другим занятиям, но воровство таило даже больше риска. Теперь, повстречав Испарану, Карамека и Аджиндара, он знал, что у других воров, хороших воров, так же как и у него, имелись покровители. По той или иной причине они крали различные вещи для других. Им за это платили, и, надо полагать, снаряжали, и давали некоторую защиту или поддержку в случае, если они попадали в руки закона. Теперь-то киммериец знал, что даже цари нанимали воров.

Такой способ очень удобен для человека, желающего добиться успехов в избранной им карьере!

Молодой горец мог мечтать о короне и податливой женщине, но он вряд ли когда-нибудь наденет первую и проведет ночь со второй.

Как только эта отвратная бесприбыльная работа будет завершена, он вернет себе душу, похищенную этим подлым Хизарром, и попытается улучшить свое положение: постарается привлечь к себе внимание достойных нанимателей.