Майкл (Майк) Резник - Рожденный править

– Уведите его, – с отвращением процедил Секретарь.

– Он арестован? – выступил вперед охранник.

– Да! Предъявите ему обвинение в измене и отправьте в камеру.

В тюрьме с Коулменом обходились довольно предупредительно. Каждое утро он просматривал видеоновости. О забастовке не сообщалось ни слова, но он был уверен, что горняки не отступят. Республика может обойтись без сырья неделю, две, ну от силы три. Но потом всякое межзвездное сообщение прекратится. Первыми пострадают больницы – очень скоро они останутся без медикаментов, и это огорчало Коулмена. Следом за медиками взвоют гигантские космические концерны, и их вопли окажутся куда громче и действеннее. И сам Секретарь Республики после этого не сможет скрывать истинное положение вещей.

Коулмен провел в тюрьме девятнадцать дней, шесть часов и двадцать четыре минуты. После чего вновь оказался в кабинете Секретаря.

Со времени их последней встречи глава Республики, казалось, постарел на несколько лет. Вокруг глаз залегли тени, щеки обвисли, глубокие морщины избороздили лицо.

– Если у вас были друзья на Презепе II и IV, на Альфарде XVII или на Альтаире V, то вы их больше никогда не увидите. Надеюсь, это известие вас обрадует.

– Напротив, – Коулмен качнул головой, – я очень огорчен. Эти смерти целиком на совести Республики.

– А как насчет вашей собственной совести? – устало спросил Секретарь. – Вас не смущает тот факт, что свыше четырех тысяч пациентов погибли? Вы ведь оставили больницы без лекарств.

– Мне искренне жаль, но тем не менее мы продолжим борьбу. Слишком поздно отступать. Если Республику беспокоят права горняков или здоровье и жизнь больных, то она может в любой момент прекратить забастовку.

– Я повторяю, мы не поддадимся на ваши угрозы.

– Что ж, подождем, – безразлично откликнулся Коулмен. – Время на нашей стороне. Даже вы со всеми ресурсами Республики не сможете предотвратить взрыв возмущения. Если бы вы в самом начале обратились к общественности, то, может быть, вам и удалось бы вызвать сочувствие. Но теперь поздно, горняки пяти планет погибли, а из военных не пострадал никто. Как вы думаете, на чьей стороне будет общественное мнение?

– Что может помешать нам осадить каждую горняцкую планету, а затем, когда горняки подорвут себя, высадиться и снова начать добычу?

– Мы используем бомбы, сильно загрязняющие окружающую среду, – спокойно ответил Коулмен. – Пройдут годы, прежде чем там можно будет снова приступить к разработкам полезных ископаемых. Думаете, экономика Республики выдержит такой удар?

Секретарь закрыл глаза и на минуту погрузился в свои мысли. Затем он взглянул на своих адъютантов.

– Пожалуйста, оставьте меня наедине с мистером Коулменом.

Когда за помощниками закрылась дверь, Секретарь жестом пригласил Коулмена садиться.

– Допустим, мы согласимся на ваши экономические требования. Вы обещаете снять свое условие о большем политическом представительстве?

Коулмен отрицательно покачал головой.

– Нет. Рано или поздно вы согласитесь на все, так зачем нам уступать сейчас? Погибло слишком много людей, чтобы торговаться.

– Зачем вы все это затеяли?

– Ради справедливости.

– Я имею в виду личную выгоду.

– Я получаю четверть миллиона кредиток в год и девяносто процентов денег отдаю на нашу медицинскую программу, – с достоинством ответил Коулмен.

– Никогда не умел обращаться с праведными фанатиками, – вздохнул Секретарь. Он вытащил из ящика стола папку с требованиями горняков, извлек из кармана печать, аккуратно поставил ее на все бумаги и подписался.

Почти на тысяче разбросанных по всей Галактике планет праздновали победу. В том числе и на Гамме Зайца IX. Виски текло рекой, и в эту последнюю ночь бездействия здесь безраздельно царило счастье.

– Эй! – крикнул кто-то. – Пусть Ферди тоже выпьет с нами! У него такие же права, как и у нас!

Безмолвный Фердинанд был вполне согласен. У маслят отсутствовали слуховые отверстия, но в их распоряжении имелись иные способы, восприятия, и Ферди жадно впитывал информацию. В закрытом помещении он чувствовал себя не слишком уютно, кислород щипал глаза, а уж виски и вовсе пришлось ему не по вкусу. Но люди масленку нравились, эти существа были довольно приятны в общении, и он охотно убивал нельсонов в обмен на магний.

Завтра утром, решил Фердинанд, будет самое время предъявить людям свои собственные требования.

4. ПСИХОЛОГИ

…Пожалуй, ни одна наука столь стремительно не расширяла область своего применения, как психология: если субъектом этой науки первоначально считался лишь сам Человек, то теперь Человека окружали буквально тысячи других рас, зачастую обладавших настолько иной системой ценностей, что сама задача отличить разумные формы жизни от неразумных требовала титанических усилий. За полтысячелетия Человек научился общаться только с пятью процентами других рас. Но с развитием психологии ему удалось научиться понимать и начать обмениваться идеями почти с половиной разумных видов Галактики…

«Человек. История двенадцати тысячелетий»

Являясь изначально чистой наукой, психология вскоре превратилась в еще один инструмент политики захватов, которую исповедовал Человек. С помощью психологии он отыскивал бреши в психической защите враждебных существ, расчищая тем самым путь к победе. Тем не менее в годы своего становления (100 – 600 годы г.э.) психология изучала иные расы с чисто научными целями. В этот период ученые с блеском поставили и решили немало проблем. Впоследствии методика, созданная Человеком, была воспринята…

«Происхождение и история разумных рас», т.7

Консуэла Орта, изобразив на лице доброжелательную улыбку, открыла дверь, вошла внутрь и огляделась. Сумасброд сидел в углу комнаты и жевал свой хвост.

– Доброе утро, – сказала она.

Сумасброд зарычал и начал остервенело биться головой о стену, обитую мягким материалом.

– Пить хочешь? – спросила Консуэла, ставя миску с водой на пол.

Сумасброд издал звук, весьма напоминавший истеричный хохот, и, опять вцепившись в свой хвост, повалился на спину, задрав ноги кверху.

Консуэла, минут пять понаблюдав за ним, вздохнула и направилась к двери.

– Доброе утро, – внезапно проскрипело у нее за спиной.

– Доброе утро, – не замедлила откликнуться она. Сумасброд вскочил на ноги и бодрой рысью дважды обежал комнату. Перевернув миску, он остановился и начал лакать разлившуюся воду.

Консуэла, понаблюдав за ним еще с минуту, тихо открыла дверь, вышла в коридор и присоединилась к человечку, наблюдавшему за сумасбродом сквозь полупрозрачную зеркальную стену.