Фрэнк Херберт - Муравейник Хеллстрома

«Тщеславие побуждает меня писать эти строки в надежде, что они будут прочитаны специалистами. Действительно вы есть в этом будущем мире или вы плод моего воображения? Я уверен, что Муравейнику понадобятся способности к чтению еще долгое время, может быть всегда. Мысли мои потеряют значение. Ты, читающий эти строки, если разделяешь мои сомнения, должен понять, что твой талант читателя вскоре может быть отброшен и забыт. Это актуальный вопрос, служит ли он бесконечной цели. Может наступить время, когда эти слова останутся, но никто не сможет их прочесть. Практически это маловероятно, поскольку материал, на котором записаны мои слова, будет признан полезным для использования в других целях. Поэтому тщеславию, может быть, следует приписать мое обращение к будущим читателям. Причина, скорее всего, объясняется инстинктом близких целей. Я поддерживаю подход Праматери к решению проблемы Внешних. Мы не должны им противостоять, но должны искать компромисс и постоянно вводить их в наше сообщество. Это мы делаем сейчас, и, если вы переменили точку зрения, полагаю, это поможет вам понять, что мы можем оказаться полезными в планировании вами будущего».

Хеллстрома разбудила от дневного сна молодая девушка-наблюдатель. На ее мониторе появился Чужак, вторгшийся на территорию Муравейника. Комната Хеллстрома была закрыта, обеспечивая ему уединение, на которое мог рассчитывать ключевой рабочий, и девушка вошла к нему лично и потрясла его за плечо, чтобы разбудить. Она сообщила ему об увиденном быстрым и тихим языком жестов, принятым в Муравейнике.

Чужак находился на холме над основными строениями и изучал местность в бинокль. Его приближение задолго до этого было зафиксировано сенсорами окружного тоннеля. Он оставил компаньона около дороги на Фостервилль.

Передача сообщения заняла три секунды.

Тяжело вздохнув, Хеллстром выскользнул из тепла постели и жестом показал, что сообщение принято. Девушка вышла из комнаты. Хеллстром пересек ровный кафельный пол, прохлада которого способствовала окончательному пробуждению, и вошел в контакт с сенсорами системы безопасности Муравейника. Он сфокусировался на квадрате, указанном девушкой-наблюдателем.

Поначалу Хеллстром никак не мог обнаружить Чужака в высокой траве. В этот час обзору в этом направлении всегда мешали солнечные лучи. Он подумал, уж не ошиблась ли наблюдатель при указании квадрата. Наблюдатели временами нервничали, но никто из них еще ни разу не вызывал ложную тревогу и не допускал серьезной ошибки.

Хеллстром изучил высокую траву более внимательно. Панорама ее в жарком полуденном свете казалась ненарушенной. Внезапно он уловил какое-то движение в траве на гребне. И, словно движение это создало новую сцену, он увидел непрошеного гостя: Чужак — мужчина, в одежде под цвет травы, что явно не было случайным.

Более чем семьдесят лет жизни в Муравейнике развили у Хеллстрома маскировочный рефлекс. Чувство осторожности появилось у него задолго до того, как он, подделав возраст, вышел за границы Муравейника для строительства Внешнего образа. Сейчас, глядя на прячущегося Чужака, он сунул ноги в сандалии и накинул на тело белый лабораторный халат. Одеваясь, он бросил взгляд на часы, висящие на стене: 2 часа 49 минут. Часы с точностью хода четыре секунды в год сконструировала команда, чьи воспитание и предназначение обрекли ее всю жизнь провести в лабораториях.

Хеллстром подумал о Чужаке. Если он так же будет выжидать, как и другие, то его лучше взять в темноте. Хеллстром решил начать ночную чистку пораньше, учитывая новое обстоятельство. Необходимо узнать, почему Внешние стали совать нос в дела долины.

Прежде чем выйти из комнаты, Хеллстром изучил внешний периметр Муравейника и увидел далеко в долине домик на колесах и женщину, сидящую рядом и что-то рисующую на табличке у себя на коленях. При большом увеличении он увидел нервное напряжение в плечах женщины, непроизвольное движение головы и взгляд вверх по склону в сторону Улья. Ее следует взять тоже. Почему они подозревают ферму?

Кто за этим стоит? Явный профессионализм в поведении Чужаков заставил быстрее биться сердце Хеллстрома.

Он задумчиво пожевал губами, внутренне прощупывая свои инстинкты, реагирующие на эту угрозу. Муравейник хорошо спрятан, чтобы не привлекать внимания, но он понимал всю его теперешнюю уязвимость, понимал, насколько мало значит его сила против разбуженной подозрительности Внешних.

Отсутствующим взглядом он оглядел комнату. Это было одно из самых больших помещений в сложном комплексе, расположенном под фермой и окружающими холмами. Его одним из первых построили колонисты, завершившие здесь свою многовековую миграцию под руководством Праматери.

«Время остановиться, мои возлюбленные рабочие. Мы, кто жил скрытной двойной жизнью среди Внешних свыше трехсот лет, всегда готовые бежать при малейшем подозрении, пришли на место, которое приютит нас и даст нам силу».

Она сказала, что провидение направило ее, явление во сне благословенного Менделя, «чьи слова говорят о том, что избранный нами путь — правильный путь».

Первое образование Хеллстрома, полученное до его выхода во Внешний мир поддельным тинэйджером с целью «обучения по книгам», дало ему понимание многих мыслей Праматери.

«Лучшие должны спариваться с лучшими. Так мы произвели лучших работников для решения тех задач, с которыми может столкнуться Муравейник».

Холодным апрельским днем 1876 года, когда начали копать дальше естественные полости под фермой, приступая к строительству первого Муравейника, она сказала им:

— Мы устремимся к совершенству и через это станем «смиренными», коих земля однажды примет в свое лоно.

Комната, занимаемая им сейчас, была выкопана именно тогда, хотя тех копателей и Праматерь давно приняли в себя Чаны. В шестнадцать футов шириной, двадцать два длиной и восемь футов от потолка до пола. Она была не квадратной в заднем конце, следуя форме исходной естественной полости. Поначалу предполагалось устроить здесь дверь, но затем решили смонтировать служебный водопровод. По естественному известняковому лабиринту Муравейник уходил вниз более чем на милю и вширь по кругу почти двух миль в диаметре на трехтысячефутовом уровне. В этом садке жили почти пятьдесят тысяч рабочих (куда больше, чем смела надеяться Праматерь), в плотном сплетении со своими фабриками, садами на гидропонике, лабораториями, воспитательными центрами и даже подземной рекой, помогавшей вырабатывать требующуюся им энергию. Все стены исходной пещеры были покрыты серым, предварительно напряженным бетоном.