Ирина Стрелкова - Шах помидорному королю

Фомин затосковал: «Не надо было рассказывать Киселю про Смирнова. Письмо-то не шутка. Настоящий шантаж…»

Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы отбросить домыслы нахального детектива и вспомнить подлинные обстоятельства дела.

«Спокойно! — приказал себе Фомин. — Мало ли что он выдумает. Я своими глазами видел письмо. Детский почерк. Дурацкая шутка».

— И все-таки… — Володя принялся выводить пальцем еще один вопрос. — Почему Смирнов добивался встречи с тобой, а не с другим работником милиции?

«Ну и гусь! — возмутился Фомин. — Копает под меня. Мол, знахарь выбрал кого послабее».

Володя вывел крюк вопросительного знака, влепил точку и тонко улыбнулся:

— Не кажется ли тебе, Фома, что знахарь весьма рассчитывал на мое участие в поимке шантажиста?

— Кажется! — обрадованно вскричал Фомин.

Он чуть не выдал себя, но ослепленный самодовольством Кисель ничего не замечал.

— Вот и ладненько. — Фомин посуровел. — Значит, переходим от разговоров к делу. Засаду на Парковой возглавишь ты.

— Засаду?! — У Володи перехватило дыхание.

— В помощь возьмешь дружинников, — энергично продолжал Фомин, не давая Киселю опомниться. — Впрочем, лишний народ в засаде ни к чему. Я бы тебе посоветовал взять одного, понадежней. — Фомин уже прикинул, кого пристроить к Киселю. Веню Ророкина. Веня сумеет обдурить и не такого детектива. Так подстроит, будто все взаправду. — Значит, встречаемся вечером в штабе, — распорядился Фомин. — В девятнадцать ноль-ноль… — И возмечтал: «Пора бы появиться автобусу, не то придется вместе с Киселем сочинять план предстоящей операции. Во всех вариантах. Дурь всякую».

Везенье не покинуло Фомина. Только возмечтал — пожалуйста, катит автобус.

— Пламенный привет! — Знакомая ухватистая рука с черной каймой под ногтями подцепила одну за другой обе корзины Фомина, а затем и Володин пестерь. — Друзья встречаются вновь! — горланил дядя Вася, изображая самую тесную дружбу с родной милицией. — Специально занял для вас места!

Фомин много раз пытался пресечь восторги дяди Васи. Но безуспешно. Поэтому приходилось постоянно выслушивать от Налетова: «Дожили… У Фомина деятель частного автосервиса числится в активных помощниках милиции».

Фомин свирепо набычился и потащил Володю подальше от назойливого умельца. Под ноги подвернулся увесистый чемоданчик. Знакомая вещь. Дядя Вася ездил не по грибы. В чемоданчике у него весь набор инструментов. Автосервис на дому.

«Надо бы и у дяди Васи проверить газорез, — подумал Фомин. И тут же сам себе возразил: — Воры где угодно могли взять газорез, но только не у него. Надо быть полным идиотом, чтобы в рисковом деле связываться с дядей Васей…»

У Володи чемоданчик интереса не пробудил. Володя неприлично уставился на пассажира, сидящего рядом с дядей Васей. Было что-то знакомое в лоснящейся физиономии, помятой шляпчонке, галстуке с серебряными нитями. Где-то Володя его уже видел. Но где? Никак не припоминалось.

И вдруг… Володя чуть не расхохотался. Кино! Вот где он множество раз виделся с этой сомнительной личностью. Так выглядят мелкие хозяйственники, снабженцы и коменданты в фильмах, идущих — упаси бог! — не в Москве — только в провинции.

Очевидно, Володя сделал какое-то движение, превратно истолкованное дядей Васей. Шустрый умелец привскочил как на пружинах.

— Разрешите вам представить — мой друг Маркин, начальник крупнейшей стройки. Будущий комплекс в Нелюшке — его детище.

Володя покрепче обхватил пестерь, чтобы спастись от рукопожатия.

«Кого только не повстречаешь субботним днем в автобусе, курсирующем между Путятиным и сельской глубинкой, — философствовал Володя, пробираясь следом за Фоминым. — Тут и деревенские жители, и горожане, и разный пришлый люд…»

Утром, едучи этим же автобусом, Володя и не пытался приглядываться к пассажирам. Утром все досматривали свои сны. А сейчас — другая картина. В автобусе сплошной гомон. Про урожай, про семейные дела, про порядки в цехе… Наблюдательному человеку достаточно поездить изо дня в день путятинскими автобусами, послушать и позаписывать — вся местная жизнь как на ладони, все острейшие проблемы, все оттенки общественного мнения…

«А ведь это блестящая мысль!» — Володя ощутил легкое головокружение. Так рождаются крупные открытия. Где-то в подсознании. Он сейчас и не думал о социологии и вдруг открыл новый метод социологических исследований. Дешевый и общедоступный. Более точный, чем анкеты, заполняя которые люди не всегда искренни.

Но с кем поделиться своим важным открытием? Кто возьмется за внедрение в практику? «Что ж… — сказал себе Володя. — Придется взять проверку нового метода на себя. Детектив тоже отчасти социолог. Иной раз самая пустая болтовня может содержать крупицы ценнейшей информации».

И тут сквозь гомон прорезался голос, всегда восхищавший Володю. Такой четкости произношения нет больше ни у кого в Путятине — каждая буковка звучит.

— Киселев! Вене зиси!

По зову этого голоса Володя всегда сразу же исполнял указание и только потом позволял себе подумать, что от него нужно. «Вене зиси» означало по-французски «идите сюда». Софья Авдеевна считала, что ее ученики и после окончания школы обязаны при встречах с ней практиковаться в языке Мольера и Бальзака.

Володя в школьные годы не блистал на уроках Софьи Авдеевны. И уклонялся от пения французских народных песен за уборкой класса, ссылаясь на отсутствие голоса и слуха. Но, став директором музея, он проклял свое школьное недомыслие. Пришлось потратить время на уроки иностранных языков по телевидению. К счастью, соседи купили цветной «Рубин» и не знали, куда девать старый «Рекорд». Они взяли с Володи чисто символическую цену — десять рублей. И объяснили, что не менее тридцатки придется вложить в починку: экран двоит, в кадре гуляет серая метель. Но Володя не собирался смотреть балет или футбол. А учебной программе метель не помеха. С помощью полуслепого «Рекорда» он обнаружил у себя блестящие способности к языкам. И года не прошло, он уже свободно объяснялся по-французски, по-английски, по-немецки. И не какие-то там простые разговоры о погоде. Беседы об искусстве с тончайшими знатоками, посещавшими скромный путятинский музей.

Из-за спины учительницы Володе заулыбался Боря Шумилин, секретарь комсомольского комитета школы. Софья Авдеевна указала на свободное место рядом с собой.

— Мерси! — Володя поискал глазами: где Фома? Ну, конечно, уже устроился с комфортом на чужих мешках с картошкой. — Мерси! — повторил Володя, усаживаясь. — Комман са ва?