Галина Полынская - МетрОполь

Тот кивнул, выдыхая дым.

— А разве мы не завтра собирались за продуктами?

— Я не за едой, просто хочу пройтись, посмотреть всякие мелочи.

— Ладненько, ты мобильник взяла?

— Всегда со мной, — обняв Олега, она чмокнула его в щеку, помахала Артуру и вышла, оставив после себя запах свежескошенной травы.

— Хорошо пивко пошло, — довольно вздохнул Артур, — есть еще?

— Не знаю, глянь в холодильнике, — Олег поднялся, потянулся, открыл балконную дверь и вышел на солнышко. Артур извлек одинокую бутылку «Гиннеса», открыл и присоединился к Олегу. Тот стоял, облокотившись на перила, подставив лицо едва заметному ветерку.

— Слушай, — Артур поднял бутылку и посмотрел на сверкающий от солнца напиток, — тебе никогда не хотелось послать все к чертям, сделать шаг и оказаться в каком-нибудь другом мире?

— И что дальше? — Олег открыл глаза и жестом попросил бутылку.

— В смысле?

— Ну, дальше-то что? Ну, послал, ну, шагнул, а дальше? Вот я в другом мире, — он глотнул пива и вернул бутылку Артуру, — стою, смотрю, раззявив рот на невиданные просторы, и что я собираюсь делать? Разумеется, познавать этот мир, его законы, его строение, его общество. Нормально развивающийся человек, в среднем, затрачивает на довольно таки приблизительное мироизучение четырнадцать-пятнадцать лет от своего рождения. Мне тридцать семь, значит к моменту подросткового понимания нового мира, мне будет около пятидесяти двух. Для того, что бы сделать элементарную жизненную карьеру: работа-семья, потребуется приблизительно от пяти до десяти лет, смотря чем еще заниматься. Следовательно, к моменту маломальского становления, мне будет шестьдесят или гораздо больше. И к этому времени мне, скорее всего, так все осточертеет, что опять захочется куда-нибудь скакануть, вот только «скакалки» будут уже болеть и плохо двигаться.

Артур, все это ерунда, и слова про «там хорошо, где нас нет», тоже чушь, хорошо там, где ты это хорошо сам себе сделаешь, и не важно, что это за место. А если тебе скверно, плохо, то куда-то бежать бесполезно, тебе везде будет плохо, ты себе это плохо кругом устроишь. Жизнь так коротка, что едва успеваешь привыкнуть к самому себе, договориться с самим собой, а посмотреть по сторонам, приблизиться к окружающим, порою просто не поспеваешь. Какие миры, Артур, о чем ты? Здесь бы не потеряться.

Артур болтал остатки пива на донышке бутылки.

— Все это верно, правильно и все такое, — вздохнул он, — но, Олег, неужели тебе не скучно? Неужели тебе никогда не бывает скучно? Разве ты никогда не хотел совершить какое-нибудь безумство, что-нибудь непоправимое?

— Артур, мы разные люди, — мягко улыбнулся Олег. — У меня есть солидный якорь, под названием «чувство ответственности», ответственности за тебя, Лилю, за свою фирму, да мало ли еще за что. И этот якорь не позволяет высоко прыгать и далеко бегать. Ты художник, творческий человек, тебе должны быть свойственны такие порывы, фантазии, это естественно, и говорить тебе — будь осторожен, держись ногами покрепче за землю, — бессмысленно. Когда в уши задувает ветер перемен, уже не слышишь ничьих советов. Я просто хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя и как друга и как брата, порою даже, как сына, и что бы с тобою не случилось, чтобы не произошло, я все сделаю для того, чтобы помочь тебе, сделать так, чтобы все у тебя было хорошо.

Артур поставил на перила пустую пивную бутылку и крепко обнял Олега.

— Все будет хорошо, — Олег похлопал его по плечу, — все встанет на свои места и прояснится.

— Мальчики! — раздался голос вернувшейся Лили, и Артур едва не зарычал от злости. — Вы где?

— Здесь мы, — Олег пошел на кухню, а Артур хотел закурить, чтобы побыть еще немного в их с Олегом отрезке времени и пространства, где еще клубились молекулы его монолога, где все еще реально, почти осязаемо существовал некий заповедный круг, внутри которого было просто и спокойно. Но, сигареты остались на кухонном столе, молекулы разговора стремительно улетучивались, заповедный круг распадался — тонкий мир пришел в негодность.

Лиля с Олегом обсуждали покупки — какую-то ерунду, разложенную на кухонном столе. Артур прошел мимо, толкнул дверь кабинета Олега и включил один из трех компьютеров, забитый различными графическими программами. Особо ни о чем не думая, принялся набрасывать логотип для сети магазинов, торгующих бытовой техникой. Вдохновение и не думало посещать, Артур ненавидел работать через силу, но тут пришлось напрячься. Очень хотелось отвлечься, сбежать, спрятаться в работу, пусть и без вдохновения, без особого интереса.

Где-то через час, он набросал трехцветный экзотический цветок, почти скопированный с сарафана Лили, его стебель плавно переходил в крученый провод со штепсельной вилкой, включенной в розетку. Ужаснувшись собственному творению, Артур отправился на кухню покурить. Олег читал газету, Лиля готовила обед, телевизор торопливо бормотал новости.

— Олег, — Артур прикурил и присел за стол, — я там набросал кое-что…

— Логотип? — оторвался он от чтения.

— Ну да. Поеду я домой, ладно?

— Двенадцать дней назад я слышал такую фразу, — Олег сложил газету и положил на край стола, — я отвезу тебя.

— Ты же пиво пил.

— Один бокал, да и время прошло.

Олег вышел.

— Может, пообедаешь с нами? — Лиля стояла к нему спиной, нарезая грибы.

— Нет, спасибо.

Вскоре Олег вернулся. Попрощавшись с Лилей, Артур отправился в прихожую обуваться. На душе было гадко.

По пути завернули в супермаркет, Олег накупил продуктов — кое-что себе, остальное Артуру, а Артур взял водки себе и вина девушке. Он еще не знал, кому позвонит, кого пригласит, поэтому взял красного и белого.

— Может, заедем куда-нибудь, перекусим?

— Нет, домой хочу поскорее, как-никак двенадцать дней без секса, — усмехнулся Артур.

У ресторанчика «Толстый Мо», Артур сказал:

— Останови здесь, пройдусь.

— Нет уж, я тебя до подъезда, до квартиры!

Припарковавшись, Олег прихватил часть пакетов и вошел вслед за Артуром в единственный подъезд облезлой высотки. Не заходя в квартиру, поинтересовался, придет ли Артур в понедельник на работу? Получил утвердительный кивок, попрощался и ушел.

Квартира встретила Артура душной, нежилой тишиною. «Надо же, — подумал он, сбрасывая ботинки и проходя на кухню, — не так уж и долго я отсутствовал, а квартира меня уже забыла, вычеркнула из списка жильцов». Поставив пакеты на стол, он огляделся, рассматривая, вроде бы знакомые, но уже какие-то чужие предметы. Казалось, только пепельница обрадовалась возвращению хозяина.