Александр Щеголев - Ночь навсегда

В трубке удивленно замолчали. Затем ушла реплика в сторону: "Ты слышал, что он говорит?" Донесся слабый отклик: Может, больной?" И голос вновь вернулся, чтобы подарить собеседнику равнодушный совет: с такими вопросиками, мужик, обращайся к своим посредникам, а нам отдай то, что взял по глупости. Эй, мужик, ты хорошо понял или еще раз повторить?

Разговор стремительно затухал, тогда Х. отчаянно поинтересовался, пытаясь хоть немного продлить звуковые колебания: "Зачем вам расписки? Что вообще оно такое, которое в косметичке?"

Опять был голос в сторону: "Странный какой-то парень." Впрочем, ответили: расписки - это и есть расписки. Твои наниматели мечтали, чтобы косметичка попала в милицию и двинулась по инстанциям. Ублюдки не знали, что главный авиатор, параноик наш дорогой, ха-ха, постоянно таскал расписки с собой! Короче, твоя жадность до чужих портфелей с баксами сломала им всю комбинацию... "Бред! - вдруг вытолкнул Х. из груди и сунул телефонную трубку обратно в аппарат. - Бред, бред, бред... - он повернулся к Кириллу, пребывая в состоянии бездонной опустошенности. - Подставили, вот ведь как подставили..."

"Ты что, дурак? - удивился тот, на секунду осмелев. - Что значит "подставили"? Деньги тебе посылались, заказы выполнялись. У тебя провал в памяти?"

"Хватит мне мозги пачкать! - проорал Х., обретая целительную ненависть. - Не хотите ничего объяснять, не надо! Где Петр! Где Царь, я тебя спрашиваю!"

Действительно, время объяснений и связанных с ними воспоминаний закончилось. Потому что Кирилл тихо сказал, переводя допрос в колею грубой грязной реальности: "Петр, между прочим, в Токсово поехал, искать тебя и твоего сына." - "Сын-то вам зачем?" - "Это не мы, это заказчики приказали. Чтобы ты не размышлял, отдавать бумаги или не отдавать. С нами у них разговор простой - если напортачили, то исправьте." - "Вы подлецы." "Подожди, не горячись. Ты мальчика-то хорошо спрятал, успел вывезти из поселка?"

Было очевидно, что сокурсник пытается угрожать - осторожно, пристрелочно, напялив трусливую маску сочувствия. Надо же, как он приободрился, пока длилась телефонная пауза! Увидел наконец соломинку, за которую можно уцепиться: Имей в виду, - торопливо добавил, - Петр очень ловко умеет искать, у Петра большой опыт по этой части..."

- Да уж, - согласился Х., - несчастных хозяев дачи бандиты быстро нашли. Непостижимо быстро, до сих пор непонятно, как им удалось достичь такой скорости реакции. В общем, два трупа уже есть. А теперь они смеют утверждать, что убийца - это Х.! Поразительное коварство...

- Подожди, подожди, подожди! - остановил Кирилл поток словесной желчи, готовый залить чистенькую квартиру целиком. - Петр в Токсово кого-то убил? Не может быть. Он полный идиот, что ли? Нет, не может быть, когда он успел?

Бывшие сокурсники молча смотрели друг на друга: оба ничего не понимали, оба были в нокдауне. И тут зазвонил телефон - как в детской книжке. Частый сигнал, междугородный звонок. Человек с пистолетом, напружинившись, разрешил снять трубку, но честно предупредил абонента, что если тот начнет болтать лишнее, мгновенно получит пулю в рот. "В рот" звучало гораздо убедительнее, чем, например, "в лоб". Вероятно, поэтому разговор не получился. Кирилл только слушал, мелко подрагивая, а когда сеанс связи окончился, он ошарашенно сообщил: "Это Петр. Из Токсово. Ребята нашли тот дом, который твоя подруга описала, но тебя с мальчишкой не было, вы успели удрать..." Он обхватил голову руками, сполз вдоль стены на корточки и почему-то зашептал: "Его людей прикончили, всех троих. Пока они дачу обшаривали. А самого его ранило. Ты охрану нанял, что ли? Кто за тобой стоит - не понимаю, сука, до сих пор не понимаю, не понимаю... - он вновь повалился на колени и застонал. - Спрячь ствол, а? Не могу я больше, зачем ты так, а?"

Троих убрали... - думал Х., гулко скатываясь по лестнице. Вернулись... "Мужики в ботинках", о которых говорил Антон - вернулись, сволочи... Пистолет трепыхался в кармане куртки, тупо бил в бок. Ослабевшие ноги мешали друг другу, отказывались бежать. Перед глазами всплывали кровавые пузырящиеся картины. Только бы его не разбудили, только бы он не высунулся из сарая... - молился Х., врываясь в салон своего автомобиля.

Отец испугался за сына. Нестерпимая, сумасшедшая, ни с чем не сравнимая боль.

Взвинченная ожиданием пассажирка испытывала сильнейшую потребность в обсуждении происходящего, однако не получила и полслова в награду за терпение. Ее молча домчали до дома, нарушая разнообразные правила движения, высадили возле подъезда и оставили одну - вышвырнули, словно ненужную вещь. Впрочем, женщина действительно была лишней, потому что водитель помчался дальше - к Рябовскому шоссе, прочь из города.

Я больше никогда не буду его ругать, - продолжал молиться Х., сражаясь со слезами, обжигающими горло. - Нельзя было бросать ребенка в такой ситуации! Боже, какая неосторожность, какая непоправимая глупость... Я буду прощать все его капризы и заскоки, лишь бы не вылез из сарая на улицу, потому что крик и грубость - вовсе не метод воспитания, лишь бы его не нашли, лишь бы не нашли...

Начинало светать. Ночь, похоже, кончалась. Но километров за десять до Токсово вновь настала темнота: простая туча сменилась грозовой, абсолютно черной, настоящей. Угрожающе взрыкивал гром, небо изредка вспыхивало - как раз впереди. Водитель остановился на шоссе, не доезжая до станции. Съехал на обочину, вылез и растворился в лесопарке. Появляться с машиной в поселке он посчитал опасным, слишком заметным. Чтобы попасть к Той Улице, к Тому Дому, нужно было преодолеть около трехсот метров паркового пространства, занятого ничем не стесненной флорой. К счастью, человек прекрасно ориентировался в здешних местах. Его план отличался изящной незамысловатостью формы - забрать сына, вернуться к машине, затем уносить колеса, бежать, куда угодно, главное - скорей, без претензий на геройство, - главное, чтобы не заметили, чтобы все обошлось...

Его заметили, когда он уже подкрадывался к калитке. Обидно, в самом конце пути. Чужой участок, где прятался сын, был в двух прыжках, однако отец бросился назад, рассчитывая отвлечь внимание бандитов от этого хрупкого убежища. Несколько сопящих фигур уложили его на землю, навалившись мускулистыми телами. Мгновенно были обшарены карманы, изъят пистолет, прозвучала деловитая реплика: "Расписок у него нет, у гада." Сверху донесся веселый ответ: "Ничего, сам сейчас отдаст." Голос...

Голос Кирилла!

Лопух по фамилии Х. думал, что Петр звонил из Токсово на жизнь пожаловаться? - торжествовал, упивался своей победой сокурсник. - А Петр, наоборот, хотел, чтобы все ребята собрались и приехали к нему на помощь! Х. думал, если спустил у "Вольво" колеса, то его не догонят? А во дворе запасные "Жигули" стояли, специально для такой вот грязной работы! Х. думал, что ему простится сегодняшний вечерок? Никогда!.. Бандит счастливо захихикал, приводя в движение мертвую тишину улицы. Скрывать ему было нечего, зато было чем гордиться - "...ты слушай, падаль, слушай!.." - как Кирилл, неожиданно для себя ставший Героем, устремился по следам взбесившегося наемного убийцы, как заглянул в гости к Х. и никого там не обнаружил, но, о чудо, наша возлюбленная соседка вновь была у себя дома! Женщина, разумеется, поделилась свежей информацией - оказывается, сыночка Х. не вывез, а спрятал где-то у соседей, рядом с местом летнего отдыха. Так что Герою оставалось только постараться опередить вишневую "Ладу" опередить, осмотреться и подождать. "А ты, небось, был уверен, что я совсем в штаны понаклал? - щедро рассыпались по душному кинозалу триумфальные ноты. - Нет, падаль. И с женщинами, к твоему сожалению, я умею разговаривать не хуже, чем Царь. Значит, говоришь, в этом вонючем домишке и спит твой наследник?"