Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Космический патруль

Если это и так, ей, надеюсь, понравилось.

Теперь о наших веселых танцевальных вечерах. Свершаются они по вторникам и субботам, исключая время стоянок в портах. Музыка начинается в 20:30 и к этому времени Женская Ассоциация Охраны Моральных Устоев уже занимает места согласно штатному расписанию. Присутствует, дабы блюсти меня, дядя Том, – он очень представителен во фраке. Присутствую я, на мне вечернее платье, далеко не такое девчачье, как во времена приобретения, по причине хирургического вмешательства, произведенного при закрытых дверях. Мама бы его не узнала.

Присутствует даже Кларк, ибо больше нигде ничего интересного не происходит. Чтобы попасть на бал, ему тоже приходится напяливать фрак, и он так хорошо сидит на нем, что я горжусь братом.

У чаши с пуншем мнутся младшие офицеры в парадных френчах.

Капитан безошибочно выбирает одну из вдовиц и ведет ее танцевать. Двое мужей приглашают своих благоверных. Дядя Том предлагает мне руку и выводит на танец. Двое-трое младших офицеров следуют примеру Капитана. Кларк, пользуясь моментом, атакует чашу с пуншем.

Но НИКТО не приглашает Герди.

Это неспроста. Капитан Сказал Свое Слово (абсолютно точные сведения от моих агентов) и ни один офицер не смеет приглашать мисс Фитцснаггли, пока не протанцует, по крайней мере, дважды с другими партнершами. Кроме меня, надо добавить, ибо и на меня простерта эта опала.

Попробуйте, скажите после этого, что Капитан – не Последний Абсолютный Монарх!

На площадке топчутся шесть или семь пар. Это максимум.

Девять десятых кресел занято, а по площадке можно кататься на велосипеде, не мешая при этом танцам. У зрительниц такой вид, будто они вяжут близ черных колесниц. Не хватает лишь гильотины посреди зала [намек на так называемых «вязальщиц Робеспьера» – женщин, которые, присутствуя на публичных казнях, громко приветствовали приговоры Конвента; при этом в руках у них были спицы и вязание].

Музыка прерывается. Дядя Том ведет меня к месту и приглашает Герди – Капитан не выражает неудовольствия, ведь дядя Том Платит Наличными. Я все еще табу, поэтому я иду к пуншевой чаше, отбираю у Кларка бокал, приканчиваю его сама и говорю:

– Пошли, Кларк. Так и быть, поучись у меня.

– Э-э, да это же вальс! – (или «флай хок», или «гиассэ», или «файв стэп» – то есть нечто совершенно неприемлемое).

– Пошли… а то я скажу миссис Грю, что ты давно хочешь ее пригласить, только стесняешься.

– Только попробуй – я ее уроню! Нарочно споткнусь и опрокину!

Все же Кларк понемногу сдается и я развивало успех:

– Лучше выводи меня и потопчись чуток на моих ногах, или я сделаю так, чтобы Герди вообще с тобой не танцевала.

Это решает дело. Кларк в муках переживает свою первую щенячью любовь, и Герди ведет себя по-джентльменски, обращается с ним на равных и с теплой учтивостью принимает знаки внимания.

Итак, Кларк танцует-таки со мною. Танцует он вполне прилично, и вести его почти не приходится. Он любит танцевать, но не хочет, чтобы кто-нибудь (особенно я) подумал, будто ему нравится танцевать с сестрой. Я невысокого роста, и потому мы неплохо выглядим со стороны. А Герди отлично смотрится с дядей Томом. Это, конечно, заслуга Герди, ведь у дяди Тома нулевое чувство ритма, хотя и масса энтузиазма, Но Герди может танцевать с кем угодно. Если бы партнер сломал ногу, она бы сломала свою в том же месте. Но толпа помаленьку редеет: мужья, отработав первый танец, слишком устали для второго, а заменить их некому.

Да, здорово мы веселимся на нашем роскошном «Трезубце»!

Честно говоря, мы по-настоящему веселимся. После второго танца мы с Герди вольны выбирать кавалеров из младших офицеров. Все они танцуют хорошо или, во всяком случае, здорово поднатаскались. Около 22:00 Капитан удаляется спать, а вскоре и бдительные вдовицы исчезают по одной. Ближе к полуночи остаемся мы с Герди, полдюжины младших офицеров и казначей – он по долгу службы перетанцевал со всеми дамами и наслаждается честно заработанным отдыхом. Кстати, для своих лет он неплохо танцует.

С нами обычно остается и миссис Грю – она отнюдь не солидарна с вязальщицами и хорошо относится к Герди. Это толстая пожилая дама, под завязку набитая грехами и острыми шутками. Она не ждет, что кто-то пригласит ее, просто ей нравится смотреть на молодежь. И офицеры любят с ней поболтать.

Она веселая.

Где– то к часу ночи дядя Том присылает Кларка сказать мне, чтобы я шла спать, если не хочу ночевать в коридоре.

Конечно, он шутит, но я ухожу – у меня гудят ноги.

Старый добрый «Трезубец»!

6

Капитан понемногу убыстряет вращение корабля, имитируя силу тяжести на Венере. Это 84% земной нормали, то есть вдвое больше той, к которой я привыкла. Так что большую часть времени, свободного от изучения астрогации и пилотирования, я провожу в спортивном зале, тренируюсь для Венеры.

Не хочу вдруг оказаться слабой и неловкой.

Если я смогу приспособиться к 0,84 "g", переход к земной нормали покажется мне тортом с шоколадной глазурью.

Обычно зал в полном моем распоряжении. Большинство пассажиров – с Земли или с Венеры, им нет нужды адаптироваться.

Из дюжины с лишком марсиан, похоже, я одна всерьез принимаю грядущие тяготы. А пригоршню инопланетян мы даже не видим – они сидят в своих специально оборудованных каютах. Тренируются офицеры (многие из них настоящие фанатики спорта), но в те часы, когда пассажиры отдыхают.

Так вот, в тот день (тринадцатого Цереры по-нашему, но на «Трезубце» пользуются земным исчислением, так что пусть будет девятого марта, хотя земное время и отнимает по полчаса сна от каждой ночи) я ворвалась в зал такая злая, что готова была плеваться ядом. Следовало переработать злость в мускулы, а то мне грозило содержание в кандалах за нанесение увечий.

И увидела там Кларка. Он был в шортах и со здоровенной штангой.

– Что ТЫ здесь делаешь? – выпалила я сгоряча.

– Тупею по твоему примеру, – буркнул он.

Правильно, сама напросилась: никто и ничто не запрещает Кларку тренироваться в зале. Я заткнулась, отшвырнула накидку и начала разминаться.

– Сколько весит? – спросила я про штангу.

– Шестьдесят кило.

Я взглянула на шкалу пружинного динамометра со стандартной земной шкалой – 52%. Прикинула в уме: 52/37 от шестидесяти плюс 900 на 37, да еще 1/9 до 1000 на 40, минус 25 – одним словом, то же, что поднять 85 килограммов на Марсе.

– Чего же ты потеешь?

– Вовсе я не потею, – он положил штангу.

Посмотрим, как ты справишься.

– Давай!

Он отошел, я присела, взялась за гриф… и передумала.