Томас Диш - «Если», 1995 № 09

— Что скажешь? — спросил Хантер.

— Его явно беспокоят не автомобильные аварии и не уголовные преступления. Все эти словеса — для отвода глаз.

— Почему он добивается равных прав для инопланетян? Чего ради? Если уж на то пошло, лично я не вижу причин отказывать.

— Речь идет о равных правах не только в суде, — возразил Кир. — Трахенди хотят юридически считаться людьми.

— Гм… То есть им нужно как право выступать в суде в качестве истца и ответчика, так и право заключать контракты и обеспечивать их выполнение?

— Вот именно. А также право свободной торговли на всей планете, то бишь свобода предпринимательства.

— Но ведь предполагалось, что торговые условия будут обсуждаться отдельно. И Гадагал об этом знает.

— Мы согласились отдельно обсуждать условия торговли всеми инопланетными товарами. — Кир подался вперед, постучал пальцем по руке Хантера. — Но о том, чтобы обсуждать условия торговли между людьми, никто не заговаривал. А что если инопланетяне наймут торговых агентов из числа землян? Должен признать, ловушка расставлена мастерски. Вдобавок, обладая передовой технологией, они запросто понастроят заводов, которые будут производить золото, алмазы и прочие драгоценности, а на вырученные от продажи деньги смогут купить все, что пожелают.

— Понятно, — произнес Хантер, поразмыслив над словами Кира. — Мы не имеем ни малейшего представления, что именно им нужно. Может быть, Земля, а может, органические соединения или энцефалограммы игроков в бейсбол. А вдруг они хотят устроить здесь дом призрения или галактический курорт? Допустим, трахенди продают какой-то другой расе право отдыхать на Земле, и те через годик заявляются к нам. А трахенди, которые тем временем успеют сколотить кругленькую сумму, примутся кредитовать своих клиентов, чтобы те могли чувствовать себя королями, как американцы в Мексике или Панаме…

— То-то и оно. Подозреваю, что права, которых добивается Гадагал, будут распространяться не только на трахенди, но и на всех прочих инопланетян.

— Готов побиться об заклад, — пробормотал Хантер, — права будут распространяться как на членов экипажа корабля, так и на пассажиров и иммигрантов. — Он мрачно усмехнулся. — Пожалуй, пора задать трахенди жару.

Ройс постучал ручкой по зеленой столешнице.

— Думаю, мы сумеем договориться, Гадагал.

— Он улыбается, — прошептал Атлас. — По крайней мере, мне так кажется.

— Сейчас перестанет. Правда, необходимо уточнить кое-какие моменты.

— Какие именно? — исходивший из транслятора голос был начисто лишен эмоциональной окраски.

— Ничего особенного. К примеру, этот пункт договора будет относиться только к трахенди, на всех остальных инопланетян, под которыми я имею в виду существ, не являющихся людьми, он не распространяется.

Гадагал пристально поглядел на Хантера.

— Кроме того, — продолжал Ройс, — соглашение будет действовать исключительно в отношении торговых кораблей трахенди, а по поводу пассажирских звездолетов мы поговорим отдельно.

— Давление жидкости у Гадагала подскочило на сорок процентов, — доложил Атлас.

— И последнее. Условия соглашения касаются лишь владельца корабля и тех людей, которые будут заниматься куплей-продажей груза по контракту, предварительно одобренному нашими официальными лицами. Во всех других случаях вы не имеете права покупать земные товары, причем термин «товар» означает все, что можно купить или продать по нашим законам. Цены на ваши изделия также должны быть предварительно согласованы. Надеюсь, вы прекрасно понимаете, что мы не можем позволить вам продать землянам полный корабль золота, а потом купить на эти деньги нашу планету. — Хантер рассмеялся, показывая, что всего лишь пошутил.

— По-моему, его сейчас хватит удар — или что там бывает у трахенди, — сообщил Атлас.

— Если тебе кажется, что Гадагал вне себя, подожди до завтра, а потом сравни впечатление, — отозвался Хантер. Он собрал со стола бумаги, положил руку на пульт управления креслом. — Честно говоря, я потихоньку вхожу во вкус!

— Прощайте, — бросил Гадагал из проема люка полторы недели спустя. — Увидимся через семь месяцев, когда я прилечу с первой партией товаров. — Люк захлопнулся, по периметру инопланетного звездолета замигали разноцветные огоньки.

— Он смотрел так, будто готов тебя съесть, — заметил Атлас. Шесть дней назад компьютер расшифровал цифровой код, которым пользовались трахенди, и быстро научился отождествлять его цвета и оттенки с выражениями человеческого лица. — Жутко разозлился, но прекрасно понимает, что не может ничего сделать.

— Да уж. Скорее всего, мы — «первые дикари», которые не согласились продать Манхэттен-Айленд за безделушки ценой в двадцать четыре доллара. А что с ним станет, когда он узнает, что именно означает параграф 19 двадцать четвертого раздела!

— Я до сих пор не могу понять, как они не обратили на него внимания. Там все ясно написано…

— Ясно для тебя. Ты — «адвокат» и помнишь текст документа до последней запятой, а бедные органические существа, к которым относятся и трахенди, не обладают совершенной компьютерной памятью. — Хантер усмехнулся. — Хотел бы я присутствовать в тот момент, когда Гадагал узнает от правления свободной экономической зоны, что означают слова «проверку предназначенных на экспорт земных товаров осуществляет НМР сотрудник Бюро инопланетной торговли Всемирной Федерации»!

— Как, по-твоему, он поступит, когда выяснится, что в параграфе 19 содержится отсылка к приложению 16, которое в свою очередь содержит текст женевских торговых протоколов, принятых в 2037 году, где сказано, то НМР означает «на месте разгрузки»?

— Думаю, он завопит, как раненый бегемот! Но будет уже поздно. Ему придется либо разорвать договор, бросить свои товары и вернуться домой с пустыми руками, либо доставить чиновника Бюро на ту планету, куда направляется корабль. А чиновник, разумеется, станет совать нос во все дыры, чтобы узнать как можно больше об инопланетной науке и культуре. — Хантер прислушался к гулу, исходящему от звездолета трахенди, и улыбнулся шире прежнего. — Так или иначе, Атлас, к концу столетия мы выжмем из трахенди все, что только можно.