Чарльз Стросс - Акселерандо

«Но тебе незачем было делать это таким образом!»

«Незачем?» - она соскальзывает с кровати и расправляет платье. «Мэнни, ты и так раздаешь слишком много и слишком легко! Приостановись, а то ничего не останется». Перегибаясь через кровать, она капает на пальцы его левой руки ацетоном, потом расстегивает наручники. И оставляет бутылочку с растворителем достаточно близко к его руке, чтобы он сумел высвободиться.

«Увидимся завтра. Запомнил? После завтрака!»

Она уже в дверях, когда он восклицает «Но ты не сказала, почему?!»

«Считай, что это один из способов распространения твоих мемов» - говорит она, посылая ему воздушный поцелуй и закрывая дверь. За ней она наклоняется и осторожно кладет еще одну картонную коробочку с выгруженным котенком. Потом она возвращается в свой номер, чтобы завершить приготовления к алхимической свадьбе.

Глава 2: Трубадур

Проходит три года. Манфред в бегах. Его сероглазая судьба неотступно преследует его, вихрем несется сквозь бракоразводные конторы, сквозь комнаты переговоров и встречи Международного Фонда неотложной денежной помощи. Это — веселый танец, и Манфред ведет в нем. Но он не просто убегает прочь, он нашел себе миссию. Манфред собирается выступить против законов экономики в древнем городе Риме. Он собирается сыграть машинам спиричуал. Он собирается отпустить компании на волю, и он собирается сломать итальянское правительство.

Компанию ему составляет его монстр, он следует за ним в его тени, не останавливаясь ни на миг.

***

Манфред заходит на посадку в Европе. Аэропорт — варварское великолепие эпохи заката ядерного века: сплошь хромированный блеск и переплетение траволаторов. Он проносится сквозь таможенный контроль и идет по длинному, гулкому залу прибытия, пробуя местные медиаканалы. Сейчас ноябрь, и похоже, что в своих бессмысленных и беспощадных попытках использовать сезонный подъем, чтобы обратить на себя внимание и искоренить Проблему Рождества[60], владельцы корпораций устроили показательный геноцид плюшевых Санта-Клаусов и фей. Военное преступление в магазине игрушек: каждые несколько метров с потолка свисают обмякшие тела, чьи конечности время от время дергаются в конвульсиях аниматронной смерти. Современные корпорации, становящиеся все более и более автоматизированными, не понимают, что такое смертность, думает Манфред, проходя мимо матери, которая успокаивает ревущих детей. Когда имеешь дело с людьми и пасешься на их кошельках, собственное бессмертие — помеха. Биомашины их кормят, а корпорации не способны понять одну из главных сил, которая теми движет. Рано или поздно нам придется что-то с этим сделать, говорит он про себя.

Свободные медиаканалы здесь сочнее, чем где угодно в Санторумской Америке, и они более замкнуты и самосогласованны. И отличается акцент. Лутон, четвертый аэропорт-спутник Лондона, вещает гнусаво и с раздражающим самодовольством. Здравствуй,_Путник!_Это_Мозг_В_Твоем_Кармане_Или_Ты_Сам_Действительно_Рад_Мыслить_Меня? Подключайся_К_Уотфорд_Информатикс! Самое_Свежее_О_Когнитивных_Модулях_И_Лучшее_Кинцо, Ссылки_По_Картинкам! Манфред заходит за угол. Там — толпа подвыпивших бельгийских фанатов дрэг-рейсинга на тракторах, и он моментально оказывается притиснутым к стене у офиса возврата багажа, да еще и левая половинка его очков тем временем принимается что-то твердить ему про инфраструктуру железнодорожных путей в Колумбии. Фанаты раскрашены синим гримом, они горланят что-то, зловеще напоминающее древний британский боевой клич - Уэммберррли! Уэммберррли! - и тянут гигантский виртуальный тотем-трактор через инфопространственное отражение зала прибытия. Манфред протискивается к выдаче багажа.

Когда он попадает в зону выдачи, его куртка стискивает ему грудь, а очки меркнут. Голоса потерянных душ предметов багажа, взывающих к своим владельцам, доносятся до него. Эти жуткие стенания чуть не заставляют его электронные дополнения упасть в обморок – он едва удерживается от того, чтобы не отключить лимбо-таламический шунт, позволяющий ему эмпатировать их эмоциям, настолько ему становится не по себе. Манфред не жалует эмоции — во всяком случае сейчас, когда его донимает неразбериха разводного процесса, а Памела пытается заставить его принести его кровавую жертву. Как было бы хорошо, если бы любовь, и ненависть, и чувство потери никогда не были изобретены! Но чтобы оставаться на связи с миром, ему необходима максимальная сенсорная пропускная способность, и каждый раз, когда электронное нутро его ботинка опять вляпывается в какую-нибудь молдавскую финансовую пирамиду, его тошнит. Заткнитесь, отправляет он команды непокорному стаду своих электронных агентов. Я_за_вами_собственных_мыслей_не_слышу!

«Приветствую Вас, сэр, и хорошего Вам дня, могу ли я послужить Вам?» - чирикает желтый пластиковый чемодан на счетчике. Манфред не дает себя обмануть: он прекрасно видит сталинистские путы контроля, которыми тот прикован к скрывающемуся под столом агенту бюрократии Британского Управления Аэропортами, безликому и мрачному регистратору наличных. Ну и черт с ним, здесь за свою свободу стоит бояться только сумкам.

«Да вот, выбираю…» - бормочет он. И это правда: его собственный чемодан сейчас находится на пол-пути в Момбасу, где, вероятно, будет электронно обезглавлен и воскрешен на службе у какого-нибудь африканского кибер-Феджина.[62] Последствия криптографической ошибки, не вполне случайно встроенной в программу-распределитель на сервере бронирования авиарейсов. Потеря, конечно невелика - в нем была только средне-статистическая смесь гигиенических принадлежностей и одежды из секонд-хенда, и Манфред взял его для того, чтобы экспертные системы контроля пассажиров на авиалиниях не подумали, что он террорист или какой-нибудь чудак. Но это оставило брешь в его инвентаре, которую необходимо заполнить перед тем, как он покинет зону Евросоюза. Теперь Манфред должен найти чемодан на замену, чтобы на выходе из сверхдержавы иметь при себе ровно столько же багажа, сколько было на входе - вовсе ни к чему попадать под обвинение в вывозе материальных благ посреди трансатлантической торговой войны между глобалистами старого мира и протекционистами нового. Во всяком случае, это — его легенда, и он не отступает от нее.

Перед счетчиком выстроились в ряд осиротевшие сумки, тележки и чемоданы, выставленные на продажу в отсутствие их владельцев. Некоторые выглядят изрядно потрепанными, но среди них виднеется совсем неплохой чемодан с шасси, снабженным индукционным приводом, и с глубоким стремлением быть верным своему хозяину. Манфред делает ставку и видит не только GPS, но и навигатор Галилео[63], географический справочник размером с неплохую сетевую базу данных старого времени, и несгибаемое намерение последовать за владельцем хоть во врата ада, если потребуется. И царапинка слева внизу — опознавательный знак, такой, как надо. «Сколько за этот?» - спрашивает он у погонщика на столе.