Юрий Ильченко - Терминатор III

Однако «Олдсмобил», вальсирующий впереди, закрывал картину и лишь позже Майкл Кайахога узнал, что полицейский поставил свой «Додж» на левую обочину, чтобы оттащить с дороги тушу попавшего под грузовик оленя. Последнее, что он увидел в этой серии, было перевёрнутое изображение резко надвигающегося помятого капота «Олдсмобила», над которым тряслись голова мёртвой старухи с вывернутой на сторону челюстью и костлявая рука в идиотском приветствии: «Хааай!». Удар. Не больно. Всё погасло, занавес опустился.

Открыв глаза, Майкл увидел лицо полицейского, склонившегося над ним. Тот не нашёл ничего лучше, чем спросить:

— С вами всё в порядке?

— А вы сами как думаете? — ответил Майкл, надеясь, что так оно и есть.

— Успокойтесь, сэр, я надеюсь, что вы отделались лёгким испугом и несколькими синяками, — доброжелательно сказал полицейский, зная, что даже если это и не так, пострадавшего следует успокоить.

С Майклом было действительно почти всё в порядке, если не считать порванной кожаной куртки и сильного ушиба правого плеча. На голове он нащупал небольшую шишку. Он действительно родился в рубашке. Выйти живым из такой переделки удаётся не каждому. Поднявшись на ноги, Майкл огляделся и увидел всю картину происшествия. У разделительного ограждения находился только что разбитый полицейский «Додж». Упёршись в него мятым багажником, стоял бабкин «Олдсмобил». В нём не было ни одного целого стекла. Из переднего левого окна по пояс свисала мёртвая старуха лицом вверх. Её нога, не понять, которая, почему-то высовывалась из левого же, но заднего окна.

Другой полицейский бережно приподнял её голову, свисающую макушкой к центру Земли, и в это время из старухиного рта выпала вставная челюсть и потекла кровь. Бедный коп подскочил на пару футов, будто старуха цапнула его зубами, потом отошёл к ограждению, опёрся на него обеими руками и стал метать харч.

В это время из леса, через который на этом участке проходил хайвэй, вышел рослый мужчина в очках, быстрым шагом пересёк дорогу и скрылся в зарослях на противоположной стороне. При этом он даже не посмотрел в ту сторону, где только что произошла авария. Это было необычно, потому что разбитые машины, полиция, фургоны скорой помощи и прочие атрибуты несчастья обычно привлекают внимание не только праздных зевак, но и любого человека с воображением.

Офицер, стоявший рядом с Майклом, вдруг потерял к нему интерес и скачками бросился к полицейской машине. Там он схватил микрофон рации и, прикрыв его рукой в целях сохранения служебной тайны, возбуждённо забормотал что-то невнятное. Рация хрипло заквакала в ответ. Это продолжалось минуты две, причём полицейский постоянно поглядывал в ту сторону, где в лесу скрылся странный пешеход. Наконец он отчётливо сказал «десять-четыре» и прекратил связь.

Подойдя к Майклу, он, не переставая коситься на лес, спросил:

— Ну, как, сэр, вам лучше?

— Да лучше мне, лучше, — поморщившись, ответил Майкл. — Вы лучше скажите мне, что это за мужик сейчас перешёл дорогу?

Лицо полицейского мигом утратило выражение профессиональной заботливости. Теперь оно больше всего напоминало запертый сейф.

— Это не относится к данному происшествию, сэр. Будьте любезны, пройдите, пожалуйста, в фургон «Скорой помощи». Доктор ждёт вас, чтобы оказать вам необходимую помощь.

И полицейский, повернувшись к Майклу спиной, отправился оказывать необходимую помощь своему слабонервному коллеге.

ГЛАВА 8

11 июля 2029 года в пять часов вечера Саймон Менделсон сидел за столиком под навесом открытого кафе и читал «Рэднэк Ньюс». На первой странице газеты красовалась цветная фотография расчленённого трупа молодой девушки. Заголовки гласили: «Одиннадцатая жертва», «Будет дюжина к ужину» и «Полиция дремлет, маньяк не внемлет». Последнее было намёком на телевизионное обращение популярного католического спикера к неизвестному преступнику с призывом от имени Господа Бога прекратить резню.

Саймон ухмыльнулся и заказал ещё одну бутылку пива. Было жарко. Он подумал, что, пожалуй, газетчики правы. Дюжина — хорошее число. И не стоит ждать слишком долго. Полицейские психологи считают, что после совершения очередного убийства маньяк удовлетворяется, и на некоторое время становится пассивен. Никому из полиции и в голову не придёт, что он готов опять сделать своё дело на следующий же день.

Итак, Саймон Менделсон, мирно попивающий пиво под навесом, и был тем самым чудовищем, о котором писали все газеты Соединённых штатов. То, как он встал на нелёгкую стезю серийного убийцы, вряд ли заслуживает внимания. Никакого тяжёлого детства, никаких комплексов, связанных с подавлением личности властной матерью, ничего особенного. Тем не менее, одиннадцать молоденьких глупеньких блондинок раскинули свои тонкие ручки и ножки по лесам и полям штата Калифорния. Сегодня будет двенадцатая. Но после этого надо будет сделать длительный перерыв. Возможно — даже на несколько лет. Иначе магическое число «двенадцать» может подвести.

Саймон был слегка суеверен. Каждый раз, когда он убивал свою жертву, число ударов и разрезов строго соответствовало количеству прожитых им лет. Он следил за этим очень внимательно и мечтал о том дне, когда сможет позволить себе пырнуть очередную юную блондинку сто раз в честь своего юбилея. Но сейчас ему было всего лишь пятьдесят два года, и до славных дат было ещё далеко. А пока что он обдумывал, как будет выпускать злых духов из юного тела официантки, принёсшей ему очередную бутылку пива и удалявшейся, виляя бёдрами. А также о том, как в то же самое время он будет впускать ей своих духов.

Саймон Менделсон не имел какого-либо определённого способа заманивать жертву. Каждый раз он придумывал что-нибудь новенькое и гордился своей оригинальностью. И иногда с внутренней усмешкой жалел о том, что нет клуба серийных убийц, в котором можно было бы за бутылочкой пива поделиться секретами ремесла со своими собратьями. На этот раз в голову Саймона пришла идея предложить этой смазливой дурочке работу. Он дождался момента, когда она в очередной раз проскальзывала мимо его столика, и поднял палец, что означало просьбу обратить на него внимание. Девушка с улыбкой кивнула ему, поставила на столик перед сидящей в углу парочкой две огромные порции мороженого и подошла к ожидающему её Саймону.

Не переставая улыбаться и глядя ему прямо в глаза, она, нагнувшись, опёрлась на столик обеими руками. При этом, естественно, через широкий вырез блузки стало видно её молодое богатство, свободно чувствовавшее себя под тонкой тканью. Она часто использовала этот приём, чтобы расколоть клиента на дополнительные чаевые.