Михаил Ахманов - Первый после бога

«Амелия» плыла в походной колонне вслед за фрегатами Дэвиса и Свана, за нею шел «Мэйфлауэр» Джона Бамфилда и остальные корабли. Караван растянулся на целую милю; временами суда сближались на четверть кабельтова, и Шелтон мог без трубы разглядеть разбойные рожи на борту «Мэйфлауэра» или «Утенка». Впрочем, на палубе «Амелии» тоже не наблюдалось благородных дам и кавалеров.

– Приготовиться к повороту, – распорядился он, наблюдая за маневрами флагмана. Сегодня ветер был не противный, дул в левый борт, и корабли двигались галсами, поворачивая то к земле, то в открытое море.

Том Белл повторил команду. Голос у него был зычный, слух – отменный; хоть шепотом говори, а ни единое слово капитана не пропадет. Белл давно плавал с Питером и считался в компании «Шелтон и Кромби» одним из самых надежных людей, а к тому же отличным канониром. Как многие на «Амелии», в былые годы он принадлежал к Береговому братству, прощание с которым обычно кончалось пулей в лоб или петлей на шее. Были, однако, парни поумнее прочих – эти, сколотив капиталец в тысячу-другую песо, оседали на берегах Барбадоса и Ямайки, покупали землю и рабов, разводили сахарный тростник и гнали на продажу ром. Белл выбрал другое: завязав с пиратским промыслом, открыл в Порт-Ройяле таверну, а заодно женился. Но оказалось, что к сухопутной жизни он не приспособлен, так что пришлось оставить заведение на оборотистую супругу и опять пуститься по волнам, уже в качестве честного морехода. Но как резать глотки, Томас Белл не позабыл и доказал это многократно, когда «Амелии» случалось не поделить море с испанцами.

– Живее, каторжные вши! – ревел он сейчас, гоняя палубную команду. – Все на бакборт! Брасы тяни, поворачивай на ветер! Ты, чертов ирландец! Тяни, говорю, или расстанешься с зубами!

Ирландцев на борту было двое, Ник Макдональд и Ник Макконехи, оба нанятые Батлером вместе с другими молодцами, пополнившими экипаж «Амелии». Парни неуживчивые и хвастливые, но Шелтон питал надежду, что в драке они себя покажут. Для управления кораблем и пальбы из пушек ему хватало пяти десятков человек, но в дальнем походе могло случиться всякое, от абордажа до боя на суше и штурма укреплений. Так что Батлеру, имевшему опыт в подобных делах, поручили набрать дюжину-другую искателей удачи из того лихого люда, что ошивался в гавани Порт-Ройяла. Теперь на борту «Амелии» было восемнадцать висельников, и капитан присматривал за ними в три глаза. Он не собирался допускать их к сокровищам инков, если такие найдутся, и твердо решил положить эту банду под испанскими пулями. Но желательно с толком.

Пим, сын Пима, крутанул штурвал, захлопали, принимая ветер, паруса, и «Амелия» повернула к далекому берегу. Колокол пробил два пополудни, утренняя вахта кончилась, и на квартердек поднялся Мартин Кинг – как всегда, подтянутый и аккуратный. «Хорошая пара для Лиз, – подумал Шелтон, – такой же светловолосый и голубоглазый. Милые будут у них детишки – если, конечно, Мартин не сложит голову в этом походе».

За вторым помощником шел Дик Сазерленд, рулевой на смену Пиму. Приложив к виску два пальца, он буркнул: «Сэр…» – и направился к штурвалу. Сазерленд был человеком основательным, приятелем боцмана; поговаривали даже, что таверну «Дон Дублон» в Порт-Ройяле они открыли на паях.

– Посматривай на «Пилигрима», – сказал капитан Мартину, – там Рокуэлл, опытный моряк. Начинай маневр одновременно с ним, не жди, пока Сван вильнет задницей. Его «Утенок» слишком неповоротливая лоханка.

– Слушаюсь, сэр, – произнес Мартин и, на правах будущего родича, тихо добавил: – Не беспокойся, Пит, иди отдыхай. Я справлюсь.

– Разумеется. – Шелтон похлопал его по спине и спустился на палубу.

Его вахта, в которой многие были из недавно нанятых, сменялась. В вахту Кинга он поставил надежных парней, плававших с ним не первый год, – Найджела Мерфи, Керти Донелла, Билла Хендлера по прозвищу Фартинг, Брукса – просто Брукса, который вроде бы имени не имел или не счел необходимым сообщить такую мелочь. Сменившиеся люди собрались на баке, и кок Райдер Мур раздавал уставшим морякам сухари, солонину и по трети кружки рома на нос. Огонь на «Амелии» не разводили и горячего на борту не варили даже для офицеров, так что своим поварским искусством Мур мог похвастать только на берегу, во время стоянки. Он неплохо готовил, но лишь три блюда: маисовые лепешки, кашу с солониной и рыбную похлебку. Еще умел жарить дичь на вертеле, но это дело было нехитрым, доступным любому в команде.

– Капитан, сэр, – раздалось за спиной Шелтона. Он обернулся.

Никос Костакис протягивал ему завернутую в чистую тряпицу книгу. Этот Никос был крепким мужчиной лет сорока и довольно странным, попавшим на Ямайку неведомо как – во всяком случае, его не сослали в колонии за какую-то провинность, и с корсарами он тоже не плавал. Помнилось Шелтону, что, когда нанимали Никоса, тот назвался греком с какого-то островка у турецких берегов. На английском он говорил хорошо, с почти незаметным акцентом, и знал толк в морском ремесле. Но Батлер, не очень сведующий в средиземноморской географии, о греках имел смутные понятия как о язычниках или даже сарацинах, чтущих лжепророка Магомета; таким, конечно, не было места на борту «Амелии». Никос, однако, оказался христианином, вытащил крестик из-под рубахи и принялся цитировать Святую Библию прямо с первых строк: «В начале сотворил Господь небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою…» Шелтон был изумлен и удивился еще больше, когда Никос, подглядев, что в капитанской каюте есть книги, почтительно спросил что-нибудь почитать. Невероятно! Большая часть команды ставила крест вместо подписи и книгу в руках не держала. Шелтон дал греку сочинение сэра Томаса Мэлори, а после устроил экзамен и убедился – да, прочитано!.. Никос был допущен к сундучку с книгами и, пока шли вдоль берегов Патагонии, познакомился с Мильтоном и «Кентерберийскими рассказами» Чосера.[18]

– Что теперь? – спросил Питер, принимая сверток.

– Что угодно вашей милости, – отозвался Никос. – Кажется, сэр, в вашем сундуке есть Сервантес? Я бы перечитал с удовольствием.

– Эта книга на испанском, – произнес Шелтон.

– Я читаю на испанском, – скромно заметил Никос Костакис. – Еще на французском, итальянском и латыни. Мы, греки, очень способны к языкам.

– Но, похоже, тебе это приносит мало пользы. – Капитан сунул книгу за обшлаг рукава. – Такой грамотей мог бы сидеть в канцелярии губернатора, а ты пошел матросом в опасный рейс.

– Сидеть в канцелярии – это так скучно! – пояснил грек. – Со всем уважением, сэр… Могу я рассчитывать на Сервантеса?