Алекс Ривендж - Чужой
— Я знаю, что делаю! — не выдержав, заорал Даллас.
И ему сразу стало стыдно. Он понял, что поступил глупо; сорвался, как истерический мальчишка, но отступать сейчас уже было бы непростительной слабостью, недостойной мужчины, а тем более — капитана. Надо было сказать что-то серьезное и неопровержимое. Любая чушь о долге и чести космического исследователя подошла бы, но какая-то темная жаба в груди не давала сосредоточиться и только давила, давила…
Рипли почувствовала его замешательство и великодушно сбавила обороты:
— Так значит, ты не хочешь его уничтожить?
— Ты пойми, — он погладил бороду, — не надо опекать всех и вся. Пока что я — капитан, и я принимаю решения, несу ответственность за все происходящее на корабле. А ты, пожалуйста, делай то, что входит в твои обязанности.
— Я это и делаю. Пожалуйста, командуй кораблем, принимай решения. Но решения должны быть правильные! И не забывай, что мои обязанности — это обязанности офицера безопасности.
— Да, согласен. Я, между прочим, прислушиваюсь к тебе и помню, что ты офицер безопасности. Но он, — Даллас указал в сторону медотсека, — тоже офицер по науке.
— Тем более! Ты же видишь, что он делает совершенно недопустимые вещи. Он поступает, мягко говоря, преступно странно. Кстати, откуда он вообще взялся? Я никогда о нем не слышала.
— Кажется, он новичок. Я тоже о нем ничего раньше не слышал. Он заменил офицера, который должен был лететь с нами, за два дня до старта. Я даже толком не поговорил с ним там, на Земле.
— Я ему не доверяю, — произнесла Рипли.
— Я тоже, но это субъективно. Обязанности свои он выполняет. Пока он ничем не скомпрометировал себя.
— Ну это как сказать!
— Так и есть. Это его мнение, он на него имеет право и просто защищает свою позицию.
— Ладно, оставим. Но мы должны хоть что-то делать. Бездействие сейчас хуже смерти.
— Не преувеличивай! Кроме того, что мы сейчас можем делать? Вот завтра, после того как Эш проанализирует информацию…
— Завтра может быть уже поздно. Надо быть полностью уверенным в безопасности экипажа и корабля. Надо принять в этом направлении соответствующие меры.
— Ладно. Но прежде всего мы должны прийти к общему решению этой проблемы.
— Согласна. Но решение это надо принять быстро. Даллас, — она вдруг заговорила совсем по-другому, — мы же с тобой всегда понимали друг друга!
— Мы все просто устали, и нам нужен отдых, — ответил капитан.
Рипли тронула клавишу, и люк медленно открылся.
32
Бледно-розовая панель плавно ушла в стену. Когтистая четырехпалая лапа коснулась синей клавиши контрольного доступа к центральному компьютеру. Вспыхнули индикаторы на стене. Луч сканирующего лазера прошел по жесткому узловатому телу, отражаясь в искрящемся блестящем панцире. Чириканье анализатора продолжалось всего несколько мгновений. Затем все стихло.
Бронированный щит распался на части, которые утонули в нишах. В каюте стало светло, и индикаторы на переборках замигали как сумасшедшие. Экран вспыхнул, и по зеленому полю побежали символы. Целый водопад знаков мелькал и переливался, но вот он остановился, и на дисплее появилось:
«Чужой»
«Вторжение в центральную сеть»
«Доступ к информации ограничен»
«Доступ к информации закрыт»
«Все каналы центральной системы блокированы извне»
«Экстренное уничтожение информации на матрицах»
«Переход системы в режим уничтожения информации»
«Предупреждение экипажу: на корабле обнаружено присутствие чужеродной мыслящей субстанции 47-го класса по шкале Ван-Стафа»
«Чрезвычайная опасность»
«Компьютер отключен. Информация уничтожена».
Жилистые пальцы разжались, и на пол с шипением упал блестящий наконечник, рассыпая осколки волноводов. Индикаторы ослепительно вспыхнули и стали взрываться один за другим, наполняя каюту едким дымом. Экран погас. Лапа поползла по клавишам, оставляя на них сгустки прозрачной слизи. Рев сирены расколол тишину корабля, и нежный женский голос речевого синтезатора запричитал: «Команда, срочно приступить к эвакуации. Включена система уничтожения корабля. До взрыва тридцать минут. Отсчет времени пошел. Двадцать девять…»
Голос начал искажаться и через мгновение утонул в реве заработавших маршевых двигателей.
Вспыхнул экран: «Курс изменен. Нынешнее положение корабля: 756456765298787671211438565430 7685…»
Экран взорвался. Осколки стекла зацокали по панелям, срезая колпачки индикаторов, ручки тумблеров; раскалывая корпуса клавиш, царапая переборки и потолок. Панель центрального терминала отлетела, обнажая пучок вьющихся щупалец, пробивающихся сквозь пыльные кристаллы и платы.
Вспышка.
33
Бретт трудился над самокруткой, глядя в толстый доисторический журнал с инструкцией по изготовлению этого чуда. Согласно руководству он аккуратно расправил клочок бумажки, насыпал в нее табаку и старательно сворачивал теперь в тонкую трубочку. Потом требовалось смочить слюной край и заклеить самокрутку. Но мокрая от слюны бумага почему-то не хотела клеиться, табак рассыпался, и вот уже в который раз ничего не получалось. Сидящие рядом с интересом наблюдали за процессом.
— Черт, наконец! — Бретт быстро вставил получившуюся сигарету в рот и подкурил ее.
Едкий липкий дым пополз по кают-компании.
— Фу, ну и гадость же ты вечно вычитаешь в своих дрянных журналах! — сказала, поморщившись, Рипли. — Прочитал бы хоть когда-нибудь что-нибудь стоящее.
— А-а-а… — отмахнулся он, — это и есть самое стоящее!
— Да, конечно, это самое стоящее дерьмо из всего дерьма, что есть на свете!
— Ты, между прочим, утверждала, что такого вообще не может быть!
Дым резал глаза.
— Лично мне хочется здоровым долететь до дома, — вдруг сказал Паркер.
— Друг, что ты? Ты ведь тоже нет-нет, да курнешь! — удивился Бретт.
— Да я не об этом. Меня интересует, что мы будем делать с этим существом?
— Правильное решение можно будет принять, когда мы хорошенько все обдумаем, — глубокомысленно изрек знатный курильщик и исчез в клубах дыма.
— Слушай, — Рипли наклонилась к нему, — а ты знаешь, что постоянно говоришь «правильно»?
— Правильно!
— Нет, ну что можно думать о человеке, который всегда говорит «правильно»?
— А он родился таким «правильным», — хихикнул Паркер.
Сидевший рядом капитан с задумчивым видом гладил бороду.
— Во, правильно! — довольный Бретт поправил бейсболку.
К веселой компании подошла Ламберт. До этого она сидела в глубине каюты и с каменным лицом смотрела прямо перед собой. Выглядела она ужасно. Коротко подстриженные светлые волосы были взъерошены, щеки впали, бледно-желтая кожа обтягивала широкие скулы. Под большими серыми глазами проступили серо-синие полумесяцы, а тонкий прямой нос заострился и теперь напоминал клюв большой птицы. Она обвела присутствующих пустым испуганным взглядом и еле заметно напряженно улыбнулась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});