Юрий Никитин - Творцы миров

– Проходите в комнату, Петр Васильевич, – сказал я уважительно, – или сразу на кухню? Хоть и неприлично в хороших домах принимать на кухне…

Он живо отмахнулся:

– Это было в старину. На кухне принимали челядь, а в гостиной – дворян. Но вся российская интеллигенция выросла на кухне. Потому от нее такой душок… до сей поры.

Ребята, сбивая друг друга с ног, носились между холодильником и столом, доставая персики, абрикосовый и яблочный сок, выкладывали булочки, тут же хватали снова и бросались их разогревать. Я почтительно придвинул ему кресло, он опустился достаточно легко, даже колени не хрустнули, как вон у меня постоянно, несмотря на мою молодость, окинул нас спокойным, но заинтересованным взглядом.

– Почему вдруг? – спросил он. – Это вас интересует?

Мы помолчали, а Секира, самый бойкий, сказал с некоторым смущением:

– Вообще-то да. Это нам терять нечего, мы только выходим на большую дорогу… га-га-га… а у вас тиражи, ваши книги на всех прилавках, у меня самого аж пять штук, а у одного моего приятеля все ваши книги, штук двадцать!

Он отмахнулся:

– У меня их сорок. Даже за сорок, не считал точно. Но это не важно. Что еще?

– Вы получаете немалые деньги, – сказал Секира. – Может, для вас это не деньги, к ним привыкают быстро, так говорят, но я представляю эти суммы… и дух захватывает! У вас все идет легко, все налажено, книги пишутся, денежки текут… А у нас впереди весьма, как говорит наш отныне грозный шеф, тернистая дорожка. И неизвестно, куда приведет. И приведет ли вообще.

Кирич слушал внимательно, а когда Секира замолчал, кивнул. Глаза оставались внимательными, голос прозвучал чуть насмешливо:

– Вы, по своей деликатности, так непривычной для молодых ребят, не упомянули, что куда тебе, старый хрыч, рыпаться в компьютерные игры? Радуйся, что сумел с пишущей машинки перейти на компьютер… Так? По лицам вижу, не краснейте. И зачем, мол, когда песок уже сыпется, заниматься чем-то новым?.. Вот-вот. Потому я объясню, почему именно я делаю такой шажок, чтобы уйти с написания книг в написание компьютерных игр, а заодно вы увидите, что ваша затея гораздо важнее и значимее, чем вы сами думаете.

Мы приосанились, всегда приятно, когда о тебе так говорят, Николай даже выпрямился и расправил плечи.

– Я тоже думаю, – проговорил Скоффин живо, – что дело у нас весьма… А почему вы так думаете?

Кирич улыбнулся, игра Скоффина понятна, жаждет не упускать роль второго или тайного лидера, сказал медленно:

– Когда-то нашу страну называли самой читающей… Сейчас самые читающие страны мира – это Китай, Индия, Индонезия и прочие острова Полинезии. И еще черная Африка. Наименее читающие – США, Англия, Германия, Франция, Швеция… словом, страны Европы. Почему? Не по тупости, как утверждает наша пропаганда, просто в развитых странах намного больше компьютеров, DVD-проигрывателей, широкополосный Интернет… У книг очень быстро подрастают конкуренты: молодые, энергичные, предлагающие широкий спектр услуг. Честно говоря, я за последние пять лет не купил ни одной книги!

Он посмотрел на наши шокированные лица, слабая улыбка раздвинула губы, но в глазах я увидел глубокую печаль.

– А ведь это я, писатель!.. Книжник. У меня библиотека, стены двух комнат в полках от пола до потолка. Но вот… больше не покупаю. Обнаружил, что гораздо проще любую книгу открыть в Интернете, посмотреть, а если понравится – скачать. А то и просто скачать, не глядя, целый раздел новинок, а потом на досуге посмотреть. Так у меня собралась уже пара тысяч книг, которые еще не раскрывал. И вряд ли раскрою: все время подваливают очередные новинки… А что уж говорить про вас?

Ворпед завозился, сказал нерешительно:

– Ну… мы тоже иногда покупаем… бумажные. Я вон к Светке шел, купил ей сразу три.

Кирич кивнул:

– Да, книга – лучший подарок, так все еще говорят по инерции. Хотя упаковка болванок DVD вообще-то практичнее. Словом, вывод неутешительный: книги доживают свой век. Как отжили кнуты, хомуты и лапти. Конечно, всегда найдутся коллекционеры, которые купят и поставят на полку, как вон сейчас пошла мода на мечи и топоры, у каждого пятого жителя столицы что-нить такое да висит на стене, но мне что-то не хочется, чтобы мои книги попали в разряд этих безделушек.

А попадут, мелькнуло у меня в голове. Уже сейчас некоторые покупают очень красиво изданные книги и ставят на полку, как украшение. Почти в каждой семье увидишь роскошно оформленные книги по кулинарии, в которые хозяйка никогда не заглядывает, но на полке стоят. Ибо – красивые!

Кирич сказал:

– Все равно, вам непонятно, почему я вдруг решил принять участие в такой затее, вместо того чтобы и дальше постараться выжать все из загибающегося производства. Здесь вам не понять, просто поверьте на слово: мой возраст – это не старость. Это спортсмены в сорок лет покидают спорт, а кто-то и раньше, а писатель с возрастом только набирает обороты. Я сейчас в пике формы, у меня хватает сил, потому я хочу успеть поработать в том жанре, который приходит на смену книгам… и не только книгам.

От его слов веяло холодом, мы чувствовали себя так, словно очутились на краю пропасти, противоположный край далеко, внизу бездна, но мы хотим перепрыгнуть… и показать дорогу другим. Я зябко повел плечами, писатель раскрыл перед нами те перспективы, о которых мы даже не догадывались.

Кулиев спросил осторожно:

– А… какой жанр приходит на смену?..

Он развел руками.

– Сейчас сказать трудно. Наш мир сейчас – бурлящий котел. Совсем не то, что было в Древнем Риме, в эпоху Екатерины или даже Брежнева. Ежедневно рождаются десятки и даже сотни направлений развития науки и техники, это когда такое было?.. Так что трудно сказать, что будет, зато можно с уверенностью сказать, что уходит. К сожалению, уходит даже само печатное слово. Ну, не сразу, конечно, какое-то время книги еще будут существовать, хоть уже и не в бумажном формате… а потом уйдет само печатное слово, вытесненное импами…

– Импами…

– Да, идеографическими картинками. У них большое будущее! Намного большее, чем у простых буковок. Вот потому я уже сейчас ищу другую нишу. Я уже сказал, что книжный формат себя изжил. Во всяком случае, в бумажном варианте. Я был одним из самых раскупаемых авторов, как говорит пресса, но на самом деле – я самый раскупаемый! Просто я не возражал, когда на первое место по раскупаемости ставили того или иного, кому нужно дать звучную премию. Мне премии по фигу, но мне совсем не по фигу, что доходы упали вдвое, втрое, впятеро… Скоро я в финансовом положении окажусь на уровне начинающего автора, которому платят только один раз…

Скоффин прервал:

– Простите, как это – один раз?