Юрий Никитин - Владыки Мегамира

– Будем надеяться, что привезли вовремя… Но эти чудища, Глеб Иванович? У меня руки трясутся, будто я по ночам кур крал! А где тут куры?

Глеб сказал быстро, настойчиво:

– Сергей Аполлонович! Великий Воин и величайший Охотник спас наши жизни. Без него нас бы и тли забодали. Кстати, он хорошо понимает нашу речь. Разумеете?

Человечек бросил робкий взгляд на неподвижного Влада, промямлил:

– А-а-а.. понятно… Первобытная община?

– Скорее раннее Средневековье. Но есть странноватые отличия.

– Это немудрено, – вздохнул человечек.

Он оглянулся на Ковальского, там пахло сильно и остро, вспыхивали огоньки, что-то булькало, похрюкивало, сказал с видимым усилием, ломая в себе панический страх:

– Великий Воин, мы ра-а-ады… Глеб, надеюсь, ты знаешь, что творишь… Узнай, где расположено его племя, да отпусти поскорее… Отдыхайте, Великий Воин и величайший Охотник, а потом… гм… пир в твою честь, половецкие пляски и жертвоприношения – это по части Глеба, вот он стоит.

Бросив на Глеба злорадный взгляд, поспешно вернулся к Ковальскому. Огоньки разгорались, требовательно зазвенело. Ковальский внезапно выругался, выныривая из забытья: из вены в левой руке уже торчала огромная игла. По ней опускалась желтая жидкость, раздувая руку, наполняя ткани. Шаман склонился над ним с другой полой иглой, еще толще, длиннее.

Глеб повернулся к Владу:

– Пойдем. Дадим удобную комнату, накормят самой лучшей едой, дима тоже устроим, накормим, не беспокойся.

– Сперва дима.

Глеб наклонил голову:

– Требование Великого Воина понятно. От наших коней зависят наши шкуры.

Влад ответил с презрением:

– Мы, сильные и старшие, должны заботиться о меньших братьях не ради их пользы для нас!

Глеб опустил глаза, варвар подал урок. Правда, трудно рассмотреть в огромном страшном ксерксе, самом опасном муравье-хищнике, малого братца. Да еще такого, который пропадет без помощи! Но все-таки, все-таки…

– Я потом вернусь, – сказал Глеб шаману. – Когда устроим наших гостей. У меня, знаете ли, нога сломана… Да и не только нога…

Шаман ахнул:

– Так чего же вы?.. Немедленно на стол!.. А я смотрю, перепачкались клеем…

– Не могу, – ответил Глеб. – Наш гость из неизвестной общины. Никто не знает, какие у них обычаи, а я единственный, если не считать Касю, с кем он в контакте. Да и надо, знаете ли, показать Великому Воину, что боль умеем переносить даже мы, белые беспомощные червяки!

Головастик попятился в коридор – там закричали испуганно, придушенно. Глеб вывел Влада из операционной, повел по коридору. За ними громко стучал когтями Головастик, он занимал коридор от стены до стены, не давая обогнать себя. Глеб крепился, но всякий раз подпрыгивал, когда сзади на плечи падали жесткие усики, пробегали по голове, ушам, спине. Сломанная нога ныла, обезболивающее уже не воспринималось, организм притерпелся.

Впереди снова послышался топот. Навстречу неслись два запыхавшихся человека. Влад сообразил, что не в силах обогнать Головастика, они пробежали по кольцевому коридору с другой стороны.

Варвар опустил ладонь на рукоять ножа. Глеб вскрикнул:

– Не надо!.. Они спешат первыми приветствовать тебя, Величайший из воинов. Это же начальник Станции, он же Верховный Вождь, Соколов Иван Иванович, рядом с ним – Семен Муравьев, его сенешаль, паладин, визирь…

Первый, которого он назвал Соколовым, взглянул острыми, как шипики на спине Хоши, глазами, вежливо, но нехотя поклонился. Это был тот же человек, который встретил их, его Глеб назвал Соколовым. Был он высок, совершенно лыс, такой же бледный и беспомощный, как остальные. Но в нем чувствовалась некая мощь, властность, а держался сдержанно и с достоинством. Лоб его уходил высоко вверх, голова была похожа на яйцо тенгрика, такая же блестящая, без малейших признаков волосков.

Второй, который Семен, поклонился гораздо ниже, едва не упал, дышал от быстрого бега тяжело и часто. Влад коротко наклонил голову, убрал ладонь с рукояти ножа. Его ноздри бешено раздувались. Здешние запахи смешивались, здесь почему-то гулял ветерок, странный, неживой, а это тревожило, как все непознанное.

Соколов проговорил строгим сильным голосом:

– Великий Воин, мы благодарны за спасение знатных людей благородного происхождения… гм… из рода хомо сапиенс. Мы – друзья. Глеб проводит гостя в покои самых знатнейших особ, а ксеркса… Глеб, прости, но, кроме тебя, к этому страшилищу никто не знает, как подступиться… Потерпи чуть, потом наш костоправ займется тобой вплотную. Этого зверя в склад бы спровадить, а?

Глеб покосился на застывшего в надменном молчании варвара, сказал подобострастно:

– Влад, твоего славного дима надо отвести в… зал для почетных димов. У нас в племени народ простой, всякие там академики, профессура, доктора наук… Милого дима побаиваются, серость! Он им почему-то кажется страшноватым, представляешь?

– Дикари, – буркнул Влад.

– Точное слово! – обрадовался Глеб. – Как истый сын природы, ты сразу нашел емкое и точное определение моих соплеменников. Дикари!.. Даже дикари-с!

Соколов посмотрел на одного, на другого, чему-то вздохнул, сказал тяжело:

– Зал уже готовят. Я послал… этих… рабов!

Влад кивнул, держа взглядом лицо Соколова. Да – умные глаза, высокий лоб, выдвинутая челюсть, в движениях сквозит тщательно скрываемая сила, говорит коротко и точно. Кем бы ни был этот вождь, но он не глуп и не трус. И что-то скрывает.

ГЛАВА 7

Из склада в спешном порядке выволакивали ящики, рулоны, пакеты. Когда ввели Головастика, сотрудников выдуло как механическим ветром. Влад уже понял, откуда это странное движение воздуха: под куполом мерно поворачиваются широкие крылья, засасывают воздух снаружи, пропускают через множество сеток с мелкими ячейками, убивают в нем все живое, а затем другие крылья придают потоку воздуха ускорение…

Дим сразу обшарил опустевшее помещение вдоль и поперек, попробовал рыть – пол оказался из особо прочной стали, стены тоже не поддавались жвалам, а на гладком, как поверхность озера, потолке не осталось даже царапин.

Влад гладил Головастика, успокаивал. Хоша прыгал на голове дима, возмущался. Влад развел руками: он понимал зверей, что не хотят жить вдали от воды. В их мире вода должна быть близко. Если не в земле, не на листьях, то в самих листьях или стволах деревьев. Чтобы от первого же удара по дереву выступала восхитительная капля сока – прохладного, живительного.

– Это недолго, – уверял он. – Потерпи…

Дверь в склад отворилась, из коридора шагнул Семен Муравьев. Сенешаль и визирь, как его назвали. Этот сенешаль держал обеими руками огромный чан. Почти вываливаясь, над чаном колыхалась капля янтарного цвета, едва удерживаемая ППН – пленкой поверхностного натяжения.