Олег Таругин - Дорога домой

Олгмар послушно моргнул. И внутренне сжался от… нет, не боли, пожалуй. Он просто не сумел подобрать подходящего определения. Одно едва заметное легкое движение веком вызвало в организме… бурю? Нет, наверное, не бурю. Лавину? Да, это ближе. Нечто обвальное, пугающее, накатывающее, словно все внутренние органы вдруг решили поменяться друг с дружкой местами. Впрочем, боли не было или почти не было. Только эта безумная пляска внезапно превратившихся в дрожащий студень внутренностей. И подсознательный, какой-то иррациональный страх. Не боязнь чего-то конкретного, осознанного и понятного, а просто страх ради страха. Идеальный страх, так сказать…

– Капитан, – голос бортового компьютера оторвал Олгмара от его мыслей и попыток осознать свое состояние. – Ваш организм ослаблен и истощен, но опасности для жизни нет. Я использовал возможности кибердока, раз в год он проводил курс профилактических мероприятий для экипажа. Истощение организма весьма значительное, но это нормально после столь долгого стазиса. Не пытайтесь говорить, Олгмар. В ближайшее время мы будем общаться при помощи знаков. Вы меня поняли? Моргните.

Капитан моргнул. На этот раз все прошло проще, по крайней мере, никаких «лавин» больше не было. Хотя он и не мог, пожалуй, сказать, что рад снова оказаться живым. Возвращение к жизни вышло каким-то не слишком-то приятным. И чем-то даже напомнило древний голофильм про оживших покойников – как там он назывался, «Вечер живых мертвяков», что ли?

– Отлично. Ваше психологическое состояние опасений не вызывает, вы полностью адекватны и способны воспринимать информацию. Хотите прослушать краткий отчет?

Олгмар уже привычно моргнул.

– Вы проспали более ста местных лет. Ресурс рабочего тела реактора критически низок, осталось всего несколько процентов от нормы, поэтому мной принято решение о реактивации экипажа. Учитывая время, проведенное в анабиозе, на «разморозку» понадобится куда больший срок, чем обычно. Примерно в три раза больше, капитан. Вас я реактивировал первым. Корабль прошел полную диагностику, все системы в норме, гравитационный контур полностью заряжен. При необходимости мы сможем подняться на поверхность, хотя пока это несколько преждевременно и потребует всех оставшихся запасов энергии.

Собравшись с силами, Олгмар едва заметно качнул головой, силясь продавить слова сквозь парализованные сверхдолгим криосном голосовые связки.

– Тише, капитан, тише, это еще не конец. Местная цивилизация жива, им удалось переступить рубеж, о котором я рассказывал. Когда курс реабилитации завершится, я представлю развернутый отчет в любой удобной для вас форме.

– О…ни…смо…гут…нам…по…мочь? – все-таки прохрипел, раздирая собственное горло, Олгмар.

Искин помедлил, прежде чем ответить:

– Не совсем, капитан. И да, и нет. Нам не хватило буквально нескольких десятков лет. Аборигены уже пытаются постичь сущность внепространства, но пока безрезультатно. Они достигли своего естественного спутника и отправили автоматические станции к дальним мирам своей системы, но пока привязаны к планете. У них наметились значительные прорывы в области фундаментальной физики, но для нашей цели этого пока недостаточно.

– Зна…чит…все…зря?

– Не думаю, капитан Олгмар. Просто придется пойти несколько иным путем. Сначала мы поможем им, дадим необходимый научно-технический толчок, необходимый местной цивилизации, а затем используем все ее возможности для восстановления гипердрайва. Они получат дорогу к звездам и сумеют избегнуть ряда неизбежных ошибок и тупиковых ветвей развития науки и технологий, а мы – вернемся домой. Это сложно, но выполнимо, я анализировал. Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Но сначала вы, а затем и ваши товарищи, завершите курс реабилитации. А сейчас отдохните. Я настаиваю…

Выбраться из криокапсулы – точнее, до скрежета сжав зубы, с трудом перевалиться через край «ванны», позорно рухнув на колени – Олгмару удалось лишь через сутки. Пол оказался ожидаемо холодным: энергоресурса уже не хватало для обогрева «мечты отморозка». Наверняка рабочее тело, банальный «гелий-три», можно найти и на Земле, но пока об этом не шло и речи, и приходилось экономить жалкие крохи оставшейся энергии. Зарядившийся за столетие гравиконтур, питающий гиперпространственный двигатель, помочь ничем не мог, все корабельные системы, бортовые антигравитаторы и электрореактивные планетарные двигатели снабжались энергией исключительно от вспомогательного реактора.

Постанывая, капитан все-таки принял вертикальное положение, вцепившись побелевшими пальцами в край капсулы. Опустил взгляд, с искренним удивлением, почти ужасом, разглядывая собственные ноги – худые, обтянутые бледной синеватой кожей, с выступавшими шарами-коленями и отросшими сверх меры ногтями. Медленно, с огромным трудом, поднял на уровень глаз руку, выглядящую немногим лучше. Однако… Сто с лишним лет в заморозке, несмотря на все старания искина и кибердока, даром не прошли. Сейчас он не то что работать, даже стакан с бульоном с трудом поднимет. Сто лет, с ума сойти! Им уже не догнать истории своей планеты, хорошо, если они вообще вернутся назад.

Вот только кем? Изгоями, неизвестно, сколько лет назад занесенными в мартиролог «неизбежных жертв Космоса»? Героями, о которых пару недель будут рассказывать все новостные каналы Терранской Федерации? Или их возвращения вовсе никто не заметит, что скорее всего? Ну, вернулись – и вернулись. Груз потерян, Ллойд-Краскин давным-давно оплатил Компании издержки и вывел РД-405 из списка действующих судов гражданского флота. Родственники получили компенсацию, оплакали погибших и сами благополучно отправились в мир иной. Кем они вернутся – если вернутся, конечно? Кем?..

Олгмар раздраженно потряс звенящей головой. О чем он думает, в конце-то концов?! Голова пуста, мысли скачут, словно дрессированные зверушки в цирке, а он рассуждает о каких-то пространных материях. Возвращение домой, ага! Сначала необходимо, собственно, вернуться. Что уже само по себе является нетривиальной задачей. Между прочим, местную цивилизацию еще нужно суметь вывести на необходимый для решения их проблем научный и технический уровень, а уж потом рассуждать. Хоть пространно, хоть конструктивно.

Тело слушалось плохо, но все-таки слушалось, и капитан «четыреста пятого» мужественно добрел до пищевого автомата, попутно подивившись тому, что тот еще работает. Остановившись передохнуть – отвыкшее от нагрузок сердце сумасшедше билось об исхудавшую грудную клетку, словно намереваясь проломить ее, выскочив на свободу, – он обернулся, оглядев остальные криокапсулы. Из анабиоза он, как и сообщил искин, вышел первым. Впрочем, наверное, правильно. Он капитан, и значит, должен быть в курсе происходящего раньше подчиненных. Бедняги, сколько им еще предстоит узнать!..